Арлина сглотнула, взяла в руку иголку с крупной тёмно-коричневой сероножкой, но откусить не смогла – настолько вкус и запах грибов стал в одно мгновение противен.
– А как ты планируешь пройти в замок, если хозяина нет на месте? Ворота нам откроют? – переступив через корягу, спросила девушка.
Но звезда за звездой, и смотреть на небо стало уже невмоготу. Глаза закрылись сами собой. Кутаясь в тоненький плащ, прихваченный из дома, Арлина и сама не поняла, как повалилась на влажный, но мягкий, травяной ковёр. А когда проснулась, то с удивлением обнаружила, что солнце уже давно встало, хоть и пряталось за свинцовыми тучами, несущими вместе с дождём по-осеннему ледяной ветер. Трава под Арлиной высохла, но изрядно примялась. Тело девушки по самый подбородок укрывал плащ, но не тот тонкий, в который она безуспешно куталась на заре ночи, а другой: в три раза плотнее, хоть и лёгкий, как пух, в два раза шире, по-домашнему тёплый и мягкий, а на вид старый и грязный, как и его хозяин, отдающий пылью и мышами.
Старик прикрыл глаза и начал загибать пальцы, считая.
– В Смоляных горах овцы жирнее, или с чего вдруг такое предпочтение?
– Если она скажет «нет», я верну тебе всё золото, которое причитается мне за помощь с эликсиром.
Бьющий хрусталем из-под земли ключ и правда был совсем рядом. Вода журчала и бурлила, неугомонными каплями оседала на башмаках и одежде и струилась сквозь пальцы. Прохладная, она побежала тоненькими струйками по лицу девушки, стоило той только зачерпнуть пригоршню и плеснуть себе на лоб, и смыла ночное беспокойство.
– Чем я тебе воду наберу? – проворчал он, поднося лучину с огнём к трубке. – Миску ты мою каблуком расколотила, второй у меня не водится. Родник там, – старик махнул в сторону. – Ладонями-то черпать поди умеешь?
– Он же мог его воскресить... тем самым эликсиром, разве нет?
Арлина бежала, не разбирая дороги, огибала деревья, уворачивалась от веток, норовивших проткнуть глаз, перепрыгивала через пни и ямы, наступала на муравейники и обдирала ноги о колючки чуть ли ни в кровь. В ушах стоял ветер, волчий рык и шум погони. Зверь мчался за ней, его тяжёлый бег отдавался эхом в вышине немого леса. Она чувствовала, как он дышит ей в спину, как лязгает зубами прямо около её шеи, но вцепиться в нежную кожу у него никак не получается.
Арлина согласилась. Жареного кролика хотелось больше всего на свете, тем более что и разведённый костёр затрещал так, что мысли были только о горячем супе и большом куске мяса.
– Темнолистник созревает раз в двести лет. Чувствуешь разницу?