Наши рюкзаки он затаскивает в свою палатку, предварительно вытащив из них спальные принадлежности.
– Я разложу все в большой палатке, – говорит он, – а ты тем временем набери в бутылки воды. Моя практически пуста, а вода нам понадобится готовить. Но держись в поле моего зрения. И торопись.
Грохочет гром. Я хватаю бутылки для воды и фильтр Леннона, работающий быстрее моего. Меж двух огромных папоротников змеится едва заметная тропка к реке. Течение быстрое, и, хотя я могла бы пересечь ее за какую-то дюжину шагов, по виду она глубокая. Я наклоняюсь к стремнине, предварительно отыскав надежную опору для ноги, и начинаю набирать через фильтр воду.
Когда я наполняю первую бутылку «Налджин», опять слышится раскат грома. Я мысленно считаю и гляжу на деревья:
– Один, два, три, четыре, пя…
Сверкает молния.
Пять секунд. Значит, молния ударила в миле от нас.
– Быстрее! – доносится от палаток голос Леннона, заставляя меня подпрыгнуть.
– Я не могу заставить этот фильтр работать быстрее, – бормочу я про себя.
Наконец первая бутылка готова. Я закрываю ее, вставляю фильтр во вторую и начинаю набирать в нее воду.
На голову что-то шлепается. Капля дождя? Я поднимаю глаза. Точно она. Две. Четыре. Двадцать. Мне кажется глупым суетиться, чтобы набрать воды, если она льется прямо на нас с неба.
Гром лупит с такой силой, что у меня чуть не закладывает уши. И почти в то же мгновение озаряется небо. Без всяких предупреждений обрушивается дождь. Проливной. Я слышу, что меня зовет Леннон, но стараюсь сосредоточиться.
– Черт, черт, черт! – говорю я, пытаясь быстрее набирать воду.
Но все же недостаточно быстро.
Весь лес вспыхивает ослепительным светом, который сопровождается самым оглушительным грохотом, который мне только доводилось слышать в жизни.
Я устремляюсь прочь от реки. Вторая бутылка, вместе с фильтром для воды, падает в бурно несущуюся воду. Я на мгновение теряю ориентацию в пространстве и ничего не слышу. Бутылка выпрыгивает из воды и вновь скрывается под хлопьями пены. Я бросаюсь за ней, однако в этот момент меня хватает чья-то железная рука.
– Брось! – орет Леннон, оттаскивая меня от реки.
Он держит меня за руку и с такой силой тащит через папоротник, что я понимаю – это не случайно. У нас проблемы.
Я бегу за ним под дождем, в груди бешено стучит сердце, от подошв кроссовок поднимается травянистый запах кислицы и мха. Но к нему примешивается и другой: аромат рождественских огней. Молния. Она опалила верхушки деревьев.
Этот запах повергает меня в ужас.
Я с трудом пробираюсь по скользкой, пружинящей под ногами земле и вскоре вижу наши палатки. Не успеваем мы в них забраться, как нас вновь оглушает грозовой разряд. Впервые в жизни я понимаю, что древние имели в виду, говоря, что «Зевс мечет молнии», потому что выглядит все именно так. Ощущение такое, будто какой-то разгневанный бог расстреливает планету из лазерной пушки. Вокруг разносится грохот, как от взрыва бомбы, под ногами сотрясается земля. Кусты, эти гигантские деревья, мы – все без исключения.