Да, там будут парни, и я конечно же очень надеюсь, что у них окажутся блудливые руки, но ни за что не скажу об этом отцу, поэтому просто смеюсь, хотя смех мой звучит так же безжизненно, как выглядит его улыбка.
Он натянуто кивает, повисает неловкая пауза.
– Ладно, побегу в банк, увидимся, когда вернешься, – говорит он и, не дожидаясь моего ответа, бежит к двери.
Когда он уходит, я изливаю чувства на маму:
– Вот тебе и здрасьте! Вообще-то я уезжаю на целую неделю. Он это хоть понимает?
Мама поднимает вверх руки, разделяя мое отчаяние:
– Знает. Я говорила ему, что могу сама съездить в банк в обеденный перерыв, но он настоял заняться этим немедленно. Отец просто…
– Ага, переживает, – покорно говорю я.
И что там с этим банковским кредитом? Что-то здесь нечисто. А может, все, к чему бы ни прикоснулся отец, сейчас вызывает у меня подозрения?
– Ладно, забудь о нем, я же здесь, – говорит мама и берет мое лицо в свои ладони, – и мне тебя будет безумно не хватать. А еще я буду каждый день волноваться, поэтому при первой возможности звони или шли сообщения, чтобы отметиться.
– Там далеко не везде сеть ловит, – напоминаю ей я.
Предупреждение об этом мы прочли на сайте гламурного турлагеря.
Она кивает:
– Если от тебя не будет вестей, я не стану звонить в полицию штата. Разве что в полдень в следующую пятницу не увижу тебя перед собой. Добавлю, что в целости и сохранности.
– Насчет «в целости и сохранности» не знаю, но здесь я буду точно. Рейган надо вернуться, чтобы до начала семестра решить вопросы с участием в сборной страны, – напоминаю я ей. – Ну все, мне пора, пойду, надо придерживаться расписания.
Она хватает меня за руку, смотрит на часы, видит время и хмурится:
– Вот черт, мне же надо приготовить комнату для первого пациента.
Вот и отлично, ведь мне, если честно, хочется выйти отсюда одной, до того как Джой решит меня проводить и поздороваться с Рейган. Подобно отцу, она все еще тешит себя иллюзией, что в поход пойдут одни девочки, и я хочу, чтобы так продолжалось и дальше.
– Я передумала. Не надо тебе никуда ехать.
Она слишком сильно прижимает меня к себе и трагично не желает выпускать из объятий.
– Мам, – со смехом отвечаю я, – ты нарушаешь гармонию моей жизненной силы.
– Я говорила, как тебя люблю?
– Сегодня нет. Но ты же купила мне копченую индейку, а что это такое, если не знак любви?
– Я люблю тебя, девочка моя.
– Я тебя тоже, – звучит мой ответ.
Когда она наконец меня выпускает, я поднимаю тяжелый рюкзак и на прощание машу ей рукой.
– Не забывай кормить в обед Андромеду, – напоминаю я ей.