— Я считаю, что ей значительно лучше, мэм.
— Хорошо. Что ты думаешь о девушке?
Один уголок его рта дернулся. Он был уверен, что вдова не хотела бы, услышать его непристойные мысли.
— Девушка? Она немного стара, чтобы ее так называть, вы так не думаете?
— О, чушь. В моем возрасте, каждый моложе пятидесяти всего лишь младенец. Кроме того, ей всего лишь 25.
Он поднял бровь.
— А почему вы спрашиваете, мэм?
— Ну, потому что я хочу знать твою оценку ее характера, — воскликнула герцогиня.
— Она, кажется, достаточно приятная дама, — он уклонился от ответа, — опять же, я должен признаться, что не знаю ее. Хотя я считаю, что стоит познакомиться с ней поближе.
Она сделала еще один глоток коньяка, закашлялась и стала обмахивать свое лицо платком.
— Нет, нет, оставайся там, я в порядке. Я встретила ее на борту Дафны, следующей из Калькутты. Она выходила меня в том самом страшном вояже; большую часть, которого я пролежала с ужасными приступами морской болезни. Эх… Не хочу, вспоминать это слишком часто. Кит прекрасна, Николас, не только потому, что она видит во мне человека, а не слабоумного эксцентрика, чье присутствие приходиться терпеть. Она относится ко мне с уважением и искренней симпатией, которая больше того, что я получила от моего семейства за все это время. Теперь, что ты думаешь об этом?
— Такая дружба похвальна, ваша светлость.
Вдовствующая герцогиня посмотрела на него острым взглядом.
— Тогда почему никто в этом доме, похоже, не согласен с тобой?
— Ваша милость?
— Ой, да ладно Бейнбридж, это же очевидно, как мой нос. Ты думаешь, я слепая или глухая?
— Нет, мэм, — маркиз, помедлив, ответил.
— Ну, мой внук, по-видимому, так считает. И я думаю, что знаю причину.
— И что бы это было?
Вдовствующая герцогиня фыркнула.
— Они думают, что она хочет моих денег.
— А это не так? — спросил он с большой осторожностью.
— Ты не должен верить в абсурдную чепуху Векскомба. Или ты думаешь, что я не в своем уме, Бейнбридж? Кит не нужны мои деньги, покойный муж обеспечил ее. Вы думаете, я не понимаю, что все это значит? Этот внезапный удар, чтобы заставить меня отказаться от моей независимости, и их предосудительное поведение в отношении моей подруги?
— Вы не можете винить их милости за то, что они обеспокоены вашим благополучием, — Бейнбридж мягко ответил.
— Возможно, но я не позволю им покушаться на мою независимость. После сорока лет брака с человеком, которого я ненавидела, я имею право пользоваться свободой, и я намерена делать именно это.
— Но какой ценой, мэм? Вам будет семьдесят четыре на следующий день рождения. Вы должны успокоиться, в конце концов.