— Вот почему вы никогда не имели детей?
Он ожидал, что Кит обидится на дерзкий вопрос, но вместо этого она покраснела, и залилась слезами, потеряв самообладание. Он предложил ей свой носовой платок, но она отмахнулась.
— У меня был выкидыш после года в нашем браке, — прошептала она, — вот, Николас, мой темный и болезненный секрет. Джордж сказал, что это вероятно, к лучшему, но чтобы я старалась в следующий раз. На следующее утро он отправился на охоту.
— Вот ублюдок, — Бейнбридж прорычал сквозь зубы.
Вяло, она взяла другую ягоду, затем положила обратно в чашу.
— Оглядываясь назад, я полагаю, что хотела свободы.
На этот раз была его очередь утешать.
— Мне очень жаль. Это должно быть причинило вам много боли.
Она кивнула.
— Да… Такую сильную, что я думала, что сойду с ума. После того, как выздоровела, я отчаянно нуждалась в чем-то, что займет мой ум. Так как мне были малоинтересны другие английские дамы в Калькутте, я стала искать в другом месте. Однажды утром я услышала мою горничную, Лакшми, общающуюся с мужем на родном языке, и решила, что хочу его выучить У нас было много слуг- индусов, и я подумала, что это может быть полезным научиться говорить на их языке. Джорджа никогда не интересовало, чем я занимаюсь, до тех пор, пока я держала дом, и председательствовала на его бесконечных балах и вечеринках, которые делали его счастливым. В течение следующих нескольких лет я научилась читать на хинди, а также говорить. Тогда я обнаружила Рамаяну, написанную в шестнадцатом веке. Я видела ее частично в кукольных спектаклях, и мне захотелось прочитать всю эпопею. После прочтения, я была полна решимости перевести ее на английский, но не сделала этого до сих пор.
— Это вдовствующая герцогиня имела в виду, когда сказала, что вы работали над ней достаточно долго?
Она кивнула.
— Книга была моим самым постоянным спутником, как ребенок, в Индии она стала моим спасением.
— Спасение через литературу, — Бейнбридж размышлял. — Я знаю несколько Оксфордских ученых, которые будут в судорогах экстаза от самой концепции.
Она опустила голову, ее лицо посерело.
— Я полагаюсь на мои книги до сих пор. Это малодушие, но я не знаю, как еще бы выжила.
Он покачал головой.
— Я не думаю, что вы малодушны, но вы должны знать, что придет время отложить их в сторону.
— Простите?
— Вы не можете спрятаться за ваши книги навсегда, Кит. Или это ваша идея свободы?
Она моргнула.
— Ну, нет… Полагаю, нет. Но я не прячусь.
— Нет? — возразил он. — А ходить в этих неряшливых платьях, не желая, чтобы кто-нибудь вас заметил?
Ее глаза вспыхнули гневом: