Встала, как и была, нагишом, с влажными после душа волосами, подошла, распахнула створки и перегнулась вниз.
— Хорошо, — согласилась я.
А дальше стало все равно. Станцуем, спляшем, на голове постоим. Я чувствовала себя всемогущей. Непобедимой. Греховно-сладкой. Могущественной. Словно я просто могла взять и утопить Руслана в своей страсти, я словно ощущала, насколько он от меня зависим, насколько жадно припадает ко мне губами, телом, как глубоко в меня входит, словно заполняет до упора, так, как никто раньше. И от каждого его движения я улетала все дальше, туда, где мне было все равно то, что я зависима от него нисколько не меньше, чем он от меня.
— Иди домой, дура, — повторила я. — Имей хоть каплю самоуважения. Завтра день тяжёлый, Анька будет злорадствовать над твоими морщинами.
— Все в порядке, — помолчала немножко, накрыла мою руку своей. Вроде как приободрила. — Все будет хорошо.
Я почувствовала, как кровь приливает к щекам и делает меня в такой же румяной от волнения, как Марина, стоящая напротив.
— Все хорошо? — вдруг решила поинтересоваться она.
— Не знаю, — развёл я руками. Я действительно не знал. — Если бы мы поменьше тра*ались, а больше интересовались свадьбой, всей этой херни бы не было.
— Что делать будем?
И не давая мне времени, ни одной даже секунды, потянула за рубашку, вытягивая её из брюк, расстегнула ширинку одним ловким движением рук. Пробежалась пальцами по животу, обвела пупок, нырнула под резинку трусов. Одобрительно хмыкнула, моё тело всегда реагировало на неё однозначно. Я не хотел её мозгом, давно, наверное, не хотел, но рукам дай воли — сомнут ягодицы, стараясь не трогать лишний раз, не касаться её надоевшего до оскомины тела, не заглядывать ей в глаза, в которых усмешка и чувство собственного превосходства. Загнуть раком, уткнув головой в сервант полный бабушкиных ваз, и тогда, правда, все успею. Торопливо, не думая, несколько минут резких движений, трехсекундный оргазм, и дальше идти как ни в чем не бывало. Анька любила такой секс. На грани фола, на грани эпатажа. И похрен, что невеста приедет с минуты на минуту, а под окнами режут колбасу с сыром и раскладывают виноград по тарелкам женщины вдвое старше её.
Она задумалась, губу закусила. Мне спину свербил Анькин взгляд. Скорее бы она уже последовала примеру брата и обзавелась семьёй. Родила трёх детей, стала в три раза толще и забыла бы уже про меня.
— Звони, блядь, своей Сердючке. Кому оно ещё нужно, оно точно свободно.
— Ничего, — ответил я и пожал плечами. И понял — действительно ничего.