Мы поднялись наверх, в квартиру, и окунулись в сумасшедший дом. В мир пеленок и штанишек, сушившихся в коридоре на длинных верёвках, детских обиженных и сердитых криков, запаха подгорелой каши.
Маринка, которая сидела на своём столе ниже травы, тише воды вытянулась в струнку. Толстяк склонился перед ней в изящном пируэте, а потом под ручку потащил к двери.
— Ты бы с Антоном сначала разобралась, — попыталась вернуть меня на землю она.
ОНА.
— Эй, ты что? — осторожно, почти шепотом спросила я. — Если тебе надоело, так ничего страшного, я пешком до дома дойду, хрен с ней, с ногой.
— Извини, средств для дезинфекции я с собой не захватила, — покачала головой я. — Не впадай в маразм, ты сам собакодержатель.
— Ага, щас, — скривилась она. — Отращу третью ногу.
— Теперь твоя совесть чиста? — спросил Руслан, вызывая лифт. — Ты какие грехи замаливала своими поступками? Какие ошибки?
— Нужно подумать, — так же осторожно сказала она. — Я пострадавшая сторона. Я выбыла из строя на неделю. Я не могу ходить.
Но все хорошее заканчивается рано или поздно. Стоило мне только войти во вкус — молодой и красивый мужчина носит меня на руках — как на мою ногу навертели белую повязку и велели приходить через неделю.
Отчего-то я ему поверила. Понравилось ему меня ронять. Как мешок вынес меня на улицу, потом сгрузил на сидение Волги. Обошёл машину, сел, тронулся вперёд, так дергая рычаг коробки передач, что я побоялась, что тот оторвется. Он был зол. Что его так задело? Клюшка? Вид ребёнка в моих руках? Да нет, бред, быть такого не может.
— Это девочки, — улыбнулась Таня. — Близняшки.
— Теперь ты меня трогаешь, — улыбнулась она.
— Дура, — бросил Руслан.
Я не стала договаривать. Пропрыгала мимо мамы по коридору в свою комнату. Плотно прикрыла дверь — на ней не было замка, а мне, как назло, хотелось забиться куда-то, спрятаться. Упала на постель, нечаянно задев больную ногу. Прижала ладони к лицу. Они все ещё чуть пахли пирогами. Проклятье. В желудке заурчало, голод умеет отодвигать на задний план все остальные проблемы.
Музыка вела себя совершенно неприлично и мало того непредсказуемо. Я чувствовал себя героем какой-то американской мелодрамы — спортсмен со сломанной ногой и жизнью должен станцевать и всех нахрен победить. Смотрели мы такое кино с Анькой. Правда, не до конца. Сейчас я испытывал настоятельную потребность подбросить Мышку к потолку, и чтобы она покрутилась вокруг своей оси минимум раз пять. Мышка, похоже, тоже это чувствовала. Тем более сама музыка шептала — видишь, как я нагнетаю? Я готовлю, подвожу вас к пиковому моменту, к этакому оргазму танца. Смотри, какая Мышка лёгкая. Сейчас шаг в сторону, притянуть её к себе. Она послушно подалась вперёд, почти прижалась ко мне, чуть скользнув своей грудью по ткани моей футболки, я остро почувствовал это лёгкое прикосновение.