— А кто, молодой человек, должен, по-вашему, предоставить вам средства для выполнения этой дикой затеи? Уж конечно, не я. Мне и так едва удается содержать вас у себя дома. И вы, несомненно, там женитесь — я в этом уверен, — как поступил и ваш покойный отец, и пришлете к дядюшке кучу малых ребят, которые будут драться друг с другом и орать на весь дом, когда я состарюсь, а потом, как только отрастут у них крылья, улетят прочь так же, как вы, если от них потребуют поработать на пользу поместью. Не так ли?
— Я никогда не женюсь.
— Только послушать его! — вмешалась домоправительница. — Стыд и срам, чтобы такой чудесный молодой человек говорил подобные слова, когда всякий знает, что кому же, как не таким, нужно жениться, не то пойдет баловство.
— Помолчите же, Элисон, — прервал ее владелец Милнвуда, — помолчите и вы, Гарри, — добавил он мягче, — и выкиньте эту бессмыслицу из головы — это все оттого, что вчерашний день вы были солдатом. И учтите, дружок, что для выполнения этих бессмысленных планов недостает самого главного, то есть денежек.
— Прошу извинить меня, сэр, мои желания очень скромны, и если бы вы возвратили мне золотую цепь, которая была пожалована маркграфом отцу после битвы при Люцене…
— Покорно благодарю! Золотую цепь! — вскричал в ужасе дядюшка.
— Золотую цепь! — как эхо повторила за ним домоправительница. Оба были потрясены дерзостью этого предложения.
— Я сохраню только несколько ее звеньев, — продолжал молодой человек, — чтобы они напоминали мне постоянно о том, кто когда-то ее носил, а также о месте, где она была пожалована ему; остального мне хватит, чтобы начать такой же жизненный путь, как тот, на котором отец удостоился этой награды.
— Сохрани нас Господь! О небо! — воскликнула миссис Уилсон. — Но ведь хозяин носит ее каждое воскресенье!
— И воскресенье, и субботу, — добавил старый Милнвуд, — всякий раз, как надеваю костюм из черного бархата. И, знаете, Уилли Мак-Трикит склонен считать, что эта цепь — наследственное имущество, которое принадлежит скорее главе семьи, чем непосредственному потомку покойного владельца ее. В ней три тысячи звеньев; я пересчитывал их множество раз. И стоит она три тысячи фунтов стерлингов.
— Это больше того, что мне нужно, сэр; если вы соблаговолите выдать мне третью часть этих денег и пять звеньев цепи, я смогу достигнуть поставленной мною цели; что касается остального, то пусть оно послужит слабым возмещением за издержки и хлопоты, которые я вам доставил.
— Да этот парень спятил с ума! — воскликнул дядюшка. — А что станет с Милнвудом и всеми его постройками, когда я умру и отправлюсь в дальнее странствие? Он готов был бы бросить даже корону Шотландии, если бы она была у него.