— Подаешь на развод?
— Я никогда не изменюсь. Вы примете меня такой или всю жизнь проживете в полном одиночестве.
— Благодарю вас, герцог, — улыбнулась Алекса, выходя из-за стола. Улыбка резко переменилась строгим взглядом. — Мне пора в монастырь. Скоро начнется молитва.
— Это было так давно, что я даже забыл. Пирс или Парс. В общем, меня поймали, отправили в суд, но решили сохранить жизнь, чтобы я смог загладить вину.
Десять дней растянулись на три месяца. Сегодня ей позволили вернуться домой, но сделать это пришлось в рясе. Шел проливной дождь, сильный ветер задувал лицо, а усталость дала о себе знать. Добравшись до имения Холл, герцогиня прикрыла лицо от очередного порывы ветра и вошла в дом.
— Ты ушла, — подтвердил епископ, — но сохранила ваш брак. Думаю, через несколько дней побежишь к нему и просишь прощения.
— Прости… — хором сказали Алик, Элиот и Алекса.
Все монахи разом посмотрели на герцогиню, ей даже стало не по себе, от их голодных взглядов. Только сейчас Алекса пришло осознание общества, в котором она оказалась. Монахи приняли обеты, но остались мужчинами.
— Давайте выпьем, — предложил епископ, разорвав неловкую паузу. — Почтим человека своим добротным вином. Герцогиня, тебе налить?
— Любуемся твоей красотой, — признался епископ, опираясь на локоть, — а я только заметил, что наша сестренка такая привлекательная. Слушай, если ты осталась, может быть, мы тебе волосы срежем? Чтобы ты монахов перестала смущать.
— Ничуть не изменилась, — нехотя признал герцог, — я думал…
— Ты же понимаешь, что она убьет твоего отца! — сердито уверил муж.
— Это вам решать, дорогой герцог, но речь зайдет о новости, которая вас шокирует. В монастырь пришли сведения, что королева выбрала мужа и передаст ему корону уже через год.
— Да… — с улыбкой ответила Алекса. — Вы меня немного удивили.
Добравшись до возвышенности, герцогиня бросила взгляд на имение. Ей хотелось вернуться. Обида жгла тело, горькие слезы спрятал сильный дождь, а ветер гладил волосы, заменяя прикосновения мужа. Ужасную погоду можно было сменить теплыми руками любимого мужа. Зачем мокнуть на дожде, если можно вернуться назад, в объятия герцога, чтобы извиниться и попроситься обратно.
— Ты говоришь на имперском языке? — спросила удивленная Алекса.
— Меня зовут Алекса, — сообщила она, протянув пустой кубок, — хватит называть считать меня герцогиней человека, от которого я ушла.
Близнец привлек внимание всех сидящих за столом.
— Ну, все! — резко вмешался епископ. — Живо прекратите говорить о таком в монастыре всевышних сил. Будете себя так вести, поставлю в угол.