— Да русский он — возразил Воропанов. — Что среди русских негодяев что ли мало? А, Илья Тимофеевич?
— Да не без этого. А Маркс? — не унимался Романов. — Он немец?
— Не совсем — сказал Воропанов. — Он выкрест. По крови — еврей, а по вере — немец.
— Да прекратите, вы! — сказал фон Рибен — И так тошно. Человека к расстрелу приговорили, а вы про Маркса спорите.
— Да ничего — сказал подъесаул — живой с живыми.
Он вздохнул, достал табак, бумагу, мундштук.
— Не надо — сказал отец Глеб. — Не оскверняй себя после исповеди.
— Хорошо, потерплю чуток — согласился Андрей и положил всё это на стол. — Курите, братцы.
Скрипнула дверь и конвойный крикнул:
— Зайцев, на выход!
— Ну, прощайте.
Его все обняли, а отец Глеб перекрестил, благословляя.
— Перед Отцом Небесным предстанешь ныне.
— Лучше скажи, батюшка, за что смерть принимаю?
— За Россию — ответил фон Рибен.
— За что же ещё? — удивился Воропанов.
— Да — подтвердил отец Глеб — и за веру православную.
— Ну, что ж — вздохнул бывший подъесаул, — будем считать, что я иду в последнюю атаку со своим Гундоровским Георгиевским полком, там, в степях под Херсоном. За Веру и Отечество!
Андрей взял мундштук со стола, повертел его в руках, положил на место, погладил его, прощаясь, сказал:
— Из нашей яблони.
Потом развернулся и твёрдо вышел из кельи.
Подъесаул Гундоровского полка спокойно, глядя в рыбьи водянистые глаза начальника лагеря, выслушал приговор. Затем его отвели на склад, где он сдал всю свою верхнюю одежду и босиком, в одних кальсонах и исподней рубашке пошёл впереди конвоиров, ступая голыми ногами по влажной земле и холодным камням.
Конвоиры вели его по тропинке, где несколько часов назад он шёл с женою. Конвоиры шли злые и недовольные. Андрей их понял.
— Привыкайте, ребятки, скоро работы будет много — сказал насмешливо.
— Да помолчи ты, и так тошно — сказал один из конвоиров и зло сплюнул.
Пришли к Безымянному озеру.
— Становись к обрыву — сказал хмуро конвоир, не глядя на подъесаула.
Андрей подчинился: встал — перекрестился, руки по швам, спокойно посмотрел на своих палачей.
— Ты уж прости нас, мил-человек.
— Бог простит — ответил Андрей.
Он покосился налево. Вот на этом бугорке несколько часов назад сидели они с Дуней, трава вон помята…
Раздался хлёсткий сдвоенный винтовочный выстрел. Андрея опрокинуло в чистую холодную синеву Безымянного озера.
Тело подъесаула Гундоровского Георгиевского полка медленно опускалось на дно в клубах красной крови.
* * *
А через девять месяцев Авдотья Зайцева родила третьего ребёнка, второго сына. Назвали Андреем.
26. 07.2018 г.