— То есть у тебя и свой интерес есть? — улыбаюсь я, понимая наконец в чем дело.
— Ну да, да, — хмурится он. Тема явно ему неприятна, и он тупит глаза, но понимая, что не отделается от меня, продолжает шептать. — Мы, баку, раньше управляли снами, но маги давным-давно перестали воспринимать нас и нашу магию всерьез и… в общем-то, — он смущенно ковыряет пальцем дырку в пиджаке, — сделали своими слугами. Так что, милочка, — тут его маленькое лицо принимает жесткое выражение, — любая возможность заслужить себе свободу, — и я в деле.
Мое сердце болезненно сжимается. Теперь понятно откуда в нем столько желчи. Конечно, когда тебя и твой народ постоянно угнетают и загоняют в рабство, это не может не отразится на повадках и поведении.
— И давно это продолжается? — глотаю ком в горле. — Ваше… служение?
— Многие века, — хмуро отвечает он.
Решимость все это прекратить и положить конец правлению Эрика выступает во мне еще отчетливее.
Вот же чертов тиран. Ну погоди, мы еще посмотрим кто кого.
Киваю Эрнсту, и распрямляюсь, смотря на главный приз. Раз это единственный способ для меня и баку покинуть лабиринт, то надо действовать.
Вручаю своему спутнику голубой клубок на хранение, и делаю уверенный шаг на песок, и чувствую, как от этого пошла вибрация по всей поверхности, словно она живая, и знает, что пришла незваная гостья, чтобы забрать ее сокровище.
— Давай, девочка! Я верю в тебя, — ободряюще шепчет Эрнст.
Не оборачиваясь назад, я делаю еще несколько шагов и успеваю отпрыгнуть, когда песок передо мной обваливается вниз на добрых несколько метров.
Понятно, все-таки «так просто» это не будет.
Не успеваю переварить эту мысль, когда понимаю, что в образовавшейся дыре происходит какое-то движение.
Мать честная, скорпионы! Они роями стремятся наружу, а я, стараясь не заорать во все горло, бросаюсь в сторону песчаного бугра. Мне приходится карабкаться руками и ногами, чтобы взобраться по нему. Внезапно поднявшийся ветер образовывает песчаную бурю. Она гудит, старается, спихнуть меня вниз, песок забирается мне в глаза, рот и уши. Собирая в кулак всю решимость, я стараюсь наколдовать щит. Получается плохо, но безумное хлестание песчинок по моему лицу хоть немного снижается. Мне даже удается сесть и протереть глаза, чтобы оглядеться вокруг.
Завывание бури проходит, словно она решила немного отступить, а скорпионы обходят меня стороной, как будто бы не замечая. Смотрю в сторону баку и он радостно кивает так, что уши трясутся, и прикладывает палец к губам, словно говоря «продолжай в том же духе, и молчи!»