Я, тем временем, медленно поднимаюсь на ноги, и плетусь к колонне. Недооценивать этих двух девиц нельзя, и я внимательно слежу за исходом боя. Который, в общем-то очевиден. Офелии, конечно, придало сил желание победить, но Диана куда более опытна, это видно и в ее жестах, и в ненависти с которой она смотрит на противниц. Вполне вероятно, что она могла бы стать прекрасной спутницей Эрика.
Отбросив принцессу алияд от себя ногами на приличное расстояние, она создает подобие рыболовной сети из воздуха, и накрывает ее.
И здесь уже время идет на секунды. Мы переглядываемся и бросаемся, что есть сил к тиаре. Я ближе, и Диана видит это. Судя по всему, Родман решает идти ва-банк: она создает на ходу энергетический шар, который уже не просто собьет меня с ног, по искрящимся красным прожилкам внутри, я вижу, что он как минимум, разорвет меня на части.
Нет, этого того не стоит. Я выбираю жизнь, отпрыгивая в сторону от колонны, уворачиваясь от шара, брошенного в меня.
Диана, с безумным выражением на лице, подпрыгивает к постаменту. Я была близка, но убивать своих соперниц — увольте.
Родман хватает украшение в руки, но торжество светится в ее лице не долго. Очередная песчаная буря подхватывает ее, и буквально выталкивает обратно к лабиринту.
Секунда требуется мне, чтобы осознать произошедшее: рядом с ней не было проводника, а значит, она не знает о том, что должна была произнести слово…
Всё больше хмурясь, я поднимаюсь на ноги, и подхожу к тиаре. Только сейчас я могу рассмотреть ее во всех подробностях: идеально ровные ряды рубинов огранены белым металлом — превосходная ювелирная работа. Но каждый камень заряжен магией так, что на украшение больно смотреть, оно буквально ослепляет красотой.
«Ее не увидать, в руках не подержать, не услышать ухом, не почуять нюхом. Царит над небесами, таится в каждой яме. Она была в начале и будет после всех.»
Ответ на загадку, который пришел ко мне — тьма.
Но почему-то последнее, чего мне сейчас хочется, так это шептать это слово над украшением.
Если разобраться, есть еще одно слово, которое может стать отгадкой. Всё противоположное, по сути, является и аналогиями. Как у добра есть зло, как у жизни и смерть, у тьмы тоже есть своя противоположность, и я решаю рискнуть всем, дав тот ответ, который кажется мне правильным.
И шепчу над тиарой:
— Любовь.
А потом начинается катастрофа. Песок вокруг будто бы сходит с ума, он поднимается на дыбы, и начинает выплевывать в меня все, что хранил в своих недрах: скорпионов, пауков, змей и каменную крошку.
— Надень ее на голову! — отчаянный крик Эрнста, доносящийся до меня сквозь бурю, немного отрезвляет от укусов всей этой чертовщины.