— Все забрали вместе с платьем, миледи, — сделала книксен служанка.
Немыслимо! Щеки загорелись, я даже еще раз перебрала подписанные бумаги. Там не значилось, какие именно испытания ждут невест. Претендентки полагали, это будут танцы, возможно, какие-нибудь науки (хотя, для чего Властелину ученая жена?), знание этикета, умение вести беседу и держать себя в обществе — ну и прочая дребедень, совершенно необходимая для того, чтобы не опозорить столь великолепного мужа.
Я потянулась к сумочке, которую несла в руках и которая, единственная из всего багажа, оказалась сейчас со мной.
Никогда не любила длительные путешествия, я, знаете ли, предпочитаю комфорт и хорошие условия. Невозможность нормально помыться, необходимость справлять нужду в не самых лучших условиях, угнетала. А еще исключительная реакция на неприятные запахи!
Поэтому я держала в сумочке запасные трусики, на случай, если понадобятся. Но, по-моему, за все время путешествия так и не воспользовалась: мы останавливались на неплохих постоялых дворах, где даже удавалось принять ванну.
С замиранием раскрыла сумочку, боясь, что и оттуда успели забрать лишнее, но с облегчением выдохнула. Извлекла кружевное изделие, поскорее надев.
Керлис делала вид, будто чем-то страшно занята — хотя в комнатах все было выдраено до блеска и даже дрова в камине не успели прогореть. Я чуть задержалась у высокого зеркала, с неудовольствием попытавшись получше прикрыть просвечивающуюся через пеньюар грудь. Гордо задрала голову.
Черные волосы, потоком спускавшиеся ниже спины, черные же глаза в обрамлении густых ресниц… Что-то было не так, снова царапало в подсознании, словно впервые вижу собственную внешность.
Заметив в отражении, как Керлис подняла на меня и быстро потупила взгляд, я дернула плечиком, оторвавшись от разглядывания себя, любимой.
Определенно, странный сон как-то нехорошо повлиял на меня, нужно будет поскорее его забыть.
У выхода я обнаружила, что обувь, в которой путешествовала, тоже забрали, однако меня ждали мягкие туфельки на небольшом каблучке, персиковые, под цвет пеньюара.
Облачившись в них и мысленно выдохнув, отворила дверь.
— Идемте, я проведу вас к малому залу, — тут же подоспел мальчишка-паж. Улыбнувшись ему, я кивком разрешила.
Малый зал оказался на первом этаже, как и большой, как и обеденный, о чем я узнала от словоохотливого мальчишки, который, надо отдать ему должное, шел впереди, не пытаясь косить в сторону не совсем одетой ли.
У высокой двустворчатой двери, изукрашенной самоцветами, он поклонился:
— Вам сюда, миледи.