Жаль, что меня никогда не увлекали динозавры. Было бы очень просто стать второй мамой.
Мама пила кофе, чашку короновала большая шапка из взбитых сливок, их она поддевала ложкой.
— Мам, — сказала я. Она не отреагировала, продолжала печатать, только чуть нахмурилась.
— Мам!
Тут мама подняла на меня глаза, очки съехали с ее носа, выражение лица сначала было растерянным, потом стало строгим.
— Явилась, — сказала она.
Строгость у мамы получалась не очень хорошо, по Брехту, а не по Станиславскому.
— Привет, — сказала я.
— Тоня омлет приготовила, иди поешь, — сказала мама, сложив руки на груди.
— Ты злишься?
— Да, — ответила она, стягивая очки, потерла глаза и нащупала на столе пачку сигарет. — Да, я злюсь, а ты как думаешь? Ты могла предупредить хоть кого-нибудь? Хотя бы Катю, зачем нам вообще Катя, Господи?
— Я думала, вы не против, раз уж Толик у нас живет.
— Твой папа в долгу перед Толиком, — сказала мама. — Он его не выгонит. И никто не против, если ты общаешься с ним, просто не надо пропадать до ночи, вот и все.
Мама помолчала, взглянула на экран компьютера. Роль взрослой давалась ей нелегко.
— И, если хочешь знать, Толик в качестве друга не очень-то тебе годится.
— Почему? — спросила я. Мама помолчала.
— Он добрый, — сказала я. — Мы ездили в Вишневогорск, помогать людям.
— Он рассказывал, — ответила мама.
— Тогда почему? — спросила я.
— Потому что я знаю его лучше, чем ты, — сказала мама, закуривая. Движение вышло нервным, ярким, почти театральным. Мама глубоко затянулась, подалась назад, чтобы открыть окно, едва не свалилась со стула.
— Давай я сама.
Распахнув окно, я вдохнула влажный, холодный воздух. Сегодня осень стала гуще, сильнее. Непобедимое движение времени.
Я развернулась к маме. На маме был махровый халат с героями "Земли до начала времен", в который она зябко куталась. Ноги у мамы были голые, она то и дело поджимала пальцы с красными ногтями, терла пятки друг о друга.
— Хорошо, — сказала я. — Так ты считаешь, что он плохой человек?
Мама молчала.
— И что поэтому нам не стоит общаться?
Она взяла ложечку, поковыряла шапку из сливок, так похожую на облако.
— А что, — спросила я. — Папа тоже слишком плох, чтобы быть моим папой?
— Это другое, Рита, — наконец, ответила мама. — Твой папа — совсем другое дело.
Но я не понимала, почему. Выходило, что мой папа тоже убивал людей ради денег. Прямо как Толик.
— Почему?
— Потому, что он твой отец.
Мы помолчали. И я вдруг поняла, что мама в самом деле считает, что мои чувства к Толику — наивное любопытство, что я не могу в него влюбиться. Как не влюбилась когда-то она.