— Охерительно это, конечно, — сказал он. — Откинуться наконец.
И тут я спросила:
— Чего?
И он спросил:
— А чего?
Папа продолжал смеяться над старым анекдотом, я вам сейчас его расскажу.
Гуляет мужик с коляской, подходит к нему тетька и говорит:
— Ваш ребенок выглядит больным и каким-то опухшим, что с ним случилось?
— Заболел. Опух.
Да, по-моему тоже тупой анекдот.
Я молчала, но трубку почему-то не клала. Мне кажется, абсурдность ситуации хорошо меня проняла. Я подумала, что если удачно скошу взгляд — увижу объектив камеры и задумчиво ковыряющего в носу оператора.
Толик Тубло сказал моему папе:
— Точно я не стесню вас никак?
— Не, — ответил папа, теперь я слышала его лучше, должно быть, Толик отвел трубку от уха. — Нормально. Стеснить нас сложно.
— Во себе дачку небось отгрохал! — Толик присвистнул. Он, судя по всему, еще держал телефон у уха, я слышала его очень хорошо.
Папа что-то еще ответил, и Толик снова засмеялся, шмыгнул носом, потом, внезапно, опять обратился ко мне, я вздрогнула.
— Короче, я тебе подарок даже привезу. Но я ваще-то я думал, что ты младше. А ты здоровая уже такая, хрена себе! Во время летит, ниче так, да?
— Ага, — сказала я.
А он сказал:
— Ну лады. Не скучай.
Я подумала, что сейчас Толик Тубло, кем бы он ни был, положит трубку, но он вдруг добавил:
— Не-не, подожди, короче. Хочешь историю расскажу?
— А, ну, да.
Я почти услышала, не знаю, как вы это поймете, но именно почти услышала, как он улыбается.
— Короче, был такой мужик, да? Бородатый, небось.
— Почему? — спросила я.
— Потому что он жил, когда Иисус только умер. Был типа, знаешь, учителем. И вот там же тогда много было учителей, которые учили быть христианами, да? Вот, и все другие учителя такие придумывали своим ученикам задания, учили их толковать чего-то там, неважно. И ученики того парня все время спрашивали, почему ты вообще нам заданий не даешь? А он знаешь че?
— Что?
— Он говорил: любите друг друга, и этого довольно с вас. Приколись?
Я сказала:
— Ага. У меня есть такой репетитор по английскому.
Папа сказал громко, пытаясь перекричать Толика:
— Это, вроде бы, Иоанн сказал!
— Ого! То есть, это ж Иоанн Богослов! Режиссер самого крутого фильма-катастрофы за всю историю человечества! Да, точно это он.
— Извини, Рита, — сказал папа. — Толик хочет общаться.
— Толик хочет общаться, это точно!
Я сказала:
— Да ничего.
Он сказал:
— Ладно, вот и вся история. Ну, пока. Подарок мой совсем не понравится тебе.
— Да не переживайте так, — ответила я.
— Я ужасно переживаю!
И он положил трубку, все равно в самый неожиданный момент. Я сказала маме.