— Я вся обмазалась блестками, вышла к нему без одежды, и мы стали целоваться. А потом он вставил в меня, и это было ужасно больно.
Или ужасно хорошо. В конце концов, не так уж важно.
Тут я услышала Толиков кашель. Толик поднимался ко мне.
Я почему-то ужасно испугалась, щеки залила краска. Я быстро напялила на себя шорты и майку, потому что боялась, что с нижним бельем буду возиться долго, и он застанет меня полуголой.
А ведь еще минуту назад я собиралась выйти к нему без одежды вовсе.
Он распахнул дверь безо всякого предварительного стука. Заехал кулаком по косяку только, когда она была уже раскрыта.
— Можно?
— Да, — сказала я слабым, хриплым, совсем незнакомым мне голосом. Я глянула на себя в зеркало. Мне не хотелось, чтобы он заметил, в каком я виде.
— Какая ты блестючая, — протянул Толик. — Это ща модно?
— Да, — сказала я быстро. — Что вам надо?
— Я, это, извиниться хотел. Я всю дорогу такой. Сначала скажу — потом додумаю. Так голова моя работает. Я тебя обидеть не хотел ваще. Давай мириться с тобой. Вот я ща поеду по делам, а приеду, хочешь, во, поговорим о чем-нибудь? Ты что последнее читала?
— "Случай в Лиддингтоне".
— Это че?
— Рассказ Пристли. Там один чиновник едет в поезде, попутчик говорит ему, что все люди либо умерли, либо мертвы, и чиновник сходит с ума.
— Нормас.
— А вы любите читать?
— В тюрячке все любят.
Я хотела спросить, какая его любимая книга. А если он спросит, какая любимая книга у меня? Я могла бы назвать "Собачьи годы" Гюнтера Грасса, я читала этот роман, он мне даже понравился, но так было бы не совсем честно. А я решила быть честной.
— Моя любимая книга "Вверх по лестнице, ведущей вниз". Это про учительницу. Она ужасно трогательная. И еще "Битвы по средам", это про ученика. Тоже ужасно трогательная. Я люблю трогательные книги.
Толик улыбнулся мне, я его умилила. Что ж, подумала я, сейчас или никогда. Я сделала шаг вперед.
— А какая ваша любимая книга?
— Да хер знает. Мне все книги понравились, которые я прочитал. Бхагавад-гита, может, не знаю. Там сюжет забойный. И мудрые не скорбят ни о живых, ни о мертвых. Богу бы понравилась, а мне нравится то, что зашло бы Богу по моему мнению.
Я сделала еще пару шагов к нему.
— Вы — очень интересный человек.
— Волшебный, — сказал он. Почему-то Толику нравилось это слово.
Оставшееся расстояние между нами я преодолела быстро и отчаянно.
— Пожалуйста, — сказала я. — Я вас хочу, Толик.
Прежде, чем он успел что-либо ответить, я попыталась запустить руку ему в штаны. Интересно, подумала я, какой он наощупь? Будет ли его член твердеть под моей рукой?