Но вот однажды под утро Шертес резко свернул с дороги и повел их в лес. Ирина Павловна, подсознательно, уже настолько привыкла доверять ему, что даже не спросила о причинах, заставивших его изменить маршрут. Однако через полчаса, бесконечного продирания сквозь густые заросли ее мнение резко изменилось, и она, наконец, удосужилась спросить, куда, это собственно, их ведут?
— Мы идем подальше от дороги. Выберем поляну рядом с родником, установим палатку, заготовим дров для костра, и там вы будете несколько дней меня ждать, пока я схожу в город и выясню можно или нет отсюда переместиться порталом, сколько это стоит, и требуют или нет при этом свидетельство.
— Какие свидетельства? — тут же заинтересовалась Ирина Павловна.
— Ну, например, спросят у вас, куда вы направляетесь и откуда прибыли, а вы не то что ответить на вопрос вы и вопроса не поймете. Согласитесь, что это может показаться очень подозрительным. И даже в случае, если я объясню, что вы моя семья, то и у меня могут потребовать подтверждение или правильнее свидетельство моих слов, — Шертес объяснял ей все это, спокойно и терпеливо, как маленькому ребенку или полной дурочке, каковой он ее видимо и считал.
Но ее уже ничего не раздражало, страх остаться одним в лесу, который она внезапно ощутила, сметал все прочие эмоции. Шертес очевидно о чем-то таком догадался (да и трудно было бы не догадаться, видя ее испуганные глаза), неожиданно протянул руку и вложил ей в ладонь светящийся шарик.
— Это, — он указал глазами на шарик, — используете в самом крайнем случае, когда гибель будет неотвратимой, — тихо сказал вампир. — Просто направите руку на врагов людей или животных и раздавите шарик. У вас будет пара секунд, чтобы упасть на землю и закрыть лицо, а особенно глаза, руками. Помните, одежда, скорее всего, загорится и ее придется быстро сбрасывать. Объясните это детям и Фанне, чтобы не было паники. Они должны знать, к чему надо быть готовым, иначе без ожогов не обойдется.
— А вы скоро вернетесь? — судорожно вздохнув, представляя ту жуткую картину, что нарисовал вампир, спросила она.
— Дня через три-четыре, не раньше.
И он ушел.
Она долго смотрела ему вслед, вернее долго смотрела на то место, где Шертес нырнул в кусты и где ветви растений неслышно сомкнулись за его спиной, надеясь, что вдруг он вынырнет обратно, и когда этого не произошло, уныло вернулась к детям и Фанне. От мысли, что вампир не вернется, и ей самой придется идти в незнакомые, чужие места, не зная ни языка, ни нравов, ни обычаев, ей стало так плохо и страшно, что, не выдержав, она рухнула на землю и горько заплакала. И тут же к ее плачу добавились еще три рыдающих голоса. Она вскинула голову и увидела, что Фанна и дети сидят рядом с ней и тоже плачут.