— А вы чего плачете? — быстро, беря себя в руки и пытаясь придать голосу суровость, спросила она.
— Лорд Шертес не вернется? — размазывая слезы по щекам, спросила за всех Элли.
— Конечно, вернется! — прикрикнула она на детей.
— Тогда почему ты плачешь? — не отставали они. Ирина Павловна увидела грязные разводы от слез на щеках детишек и сразу придумала отговорку.
— Да вы знаете, сколько нам предстоит работы? Вы не забыли, что уже больше месяца не купались и мы все грязные, как поросята? Вы не забыли, сколько у нас грязной посуды и грязного белья? Вот я и плачу, представляя, что все это нам придется мыть и стирать.
— Госпожа, — обрадовалась Фанна, совершенно поверившая ее словам, — да мы в два счета все вымоем и перестираем. Воды в роднике сколько угодно, делать нам все равно нечего.
— Тогда за работу, — только и осталось сказать Ирине Павловне. И работа закипела. На костре грели воду, и купались все по очереди, в этой же воде замочили самые грязные вещи, те, что сняли с себя, когда Шертес помог им нырять в мерзкую жижу. Потом дошла очередь до постельного.
Ох, как часто в эти часы Ирина Павловна вспоминала свою дорогую и любимую стиральную машину-автомат. Она уже и забыла насколько тяжело выполаскивать и выкручивать пододеяльники, простыни, куртки, штаны, как от ледяной родниковой воды стынут руки, но делать было нечего, и они с Фанной упорно терли, вываривали, полоскали и вешали белье. Стирка растянулась почти на два дня, зато как приятно было паковать чистые вещи, потом занялись грязной посудой, потом Ирина Павловна решила проверить количество оставшихся припасов, и вдруг в какой-то момент она поняла, что не помнит и о половине вещей, что нахапала, готовясь уйти порталом. Отец ей сто раз говорил, что если она забудет о каком-то предмете, то больше никогда его не увидит, поскольку, чтобы вытащить что-то из пространственного кармана, она должна в первую очередь хорошо представлять то, что ей нужно. И она стала вытаскивать все вещи, о которых помнила, раскладывать их на поляне, с тем, чтобы, во-первых, аккуратно и компактно перепаковать, во-вторых, пометить сумки буквами, и, в-третьих, сделать опись, всего хранящегося в кармане. Куча росла на глазах, вызывая восхищение и Фанны, и детей, а Ирина Павловна занялась сортировкой. То, что ей было ненужно, например, графинчики, в форме рыб, или большой керамический баран, в которого входил литр вина, или фарфоровые статуэтки, которых надарили то ли маме, то ли ей, она уже и не помнила — все это она отложила на продажу или обмен. Новые полотенца, постельное еще ярлыками, положила отдельно — это было НЗ, а всякие капроновые накидки, бархатные скатерти и синтетические покрывала… Ирина Павловна ужаснулась самой себе: сколько же ненужного тряпья она хранила, превратив свою квартиру в какой-то склад бесполезных тряпок! Впрочем, теперь все это могло спасти им жизнь, и она без жалости готовила их к обмену или продажи.