— Кто бы сомневался. — В глазах Джека мелькнула озорная иска.
— Что это значит? — Насупился стряпчий. — На что вы намекаете, инспектор? Я дипломированный специалист. Мы прибыли в Англию еще в сорок третьем, и я успел, позволю заметить, закончить Оксфорд, где на курсе был четвертым, четвертым, милейший. Я стажировался в Индии, на континенте, даже побывал в Америке, где прошел семинар в Гарвардском университете у светил юриспруденции. Я знаю, что и как мне говорить, и когда я произношу, что видел немало банкротств, я имею ввиду только то что произнес. Ни словом больше, ни словом меньше.
Джек вышел от Шеленберга, в приподнятом настроении. Наконец картинка в его голове складывалась, и оставалось только одно, понять каким образом к этому делу, коварному и необычному, причастно исчезновение лучшей скаковой лошади Честерфилда, Ранней Незабудки. Но и это вскорости решилось.
— О’Брайен, черт возьми. Что вы тут делаете?
Щеки констебля пылали, он тяжело дышал, промакивая пот на лбу одной рукой и придерживая под мышкой шлем, другой. Вид у него был усталый, но довольный.
— Нашли сэр, инспектор.
— Что нашли?
— Да лошадь, ту самую. Обыскали порт, грузовые доки, потом пошли по пристани, и обнаружили ее, красавицу, а с ней паренька. Весь в саже, в обносках, носа не поднимает. Буркнул только, что ему дали фунт, чтобы он присматривал за животным, пока его не погрузят на борт.
— Вы задержали мальчишку?
— Конечно, сэр. Отвез его в отделение у порта, приказал держать до особого распоряжения. Я ведь правильно сделал?
— Да, О’Брайен. Ты получил запросы, о которых я тебя просил?
— Да, сэр. Вот эти телеграммы.
Джек принял послания, и бегло прочитав их, довольно улыбнулся.
— Позвони в участок, где держат паренька, и прикажи, чтобы привезли его завтра, в поместье лорда Честерфилда, ровно в два часа.
— Зачем, сэр?
— Затем, О’Брайен. Если все сделаешь как я скажу, тебе светят сержантские нашивки. Теперь же слушай, и запоминай. Сначала ты пойдешь к Одноглазому…
В зале ярко пылал камин, слуги сновали между столиками, суетясь как-то нарочито, будто выслуживаясь перед сэром Честерфилдом. Сам старик восседал в кресле, держа в одной руке кружку с чаем, а в другой трубку с длинным мундштуком. По залу разливался приятный аромат табака. Рядом стоял индус-лакей, бдительно следя, чтобы трубка сагиба не потухла, и в чае было достаточно молока.
Рядом с лордом сидел Шеленберг. Стряпчий чувствовал себя не очень уютно, слишком уж много ему оказывали внимания. Зажатая в руках Таймс, была раскрыта на спортивной колонке. Дверь распахнулась и в комнату вошел Пель. Поклонившись, он дождался, пока сэр Честерфилд укажет на стул и, расположившись удобно, вытянул ноги к огню. Оставались свободными только два кресла. Часы в зале пробили, и звук этот обрушил патриархальное спокойствие.