Мы замолкаем, а тишину разрывает звук телефонного звонка. Аппарат не мой, значит, Романова.
— Кто это интересно? — я нахожу мобильный на одной из тумбочек, а на экране чёрным по белому “Нина, главбух”. — Ух ты, тебе видать по важному финансовому вопросу звонят. Надо ответить.
Коля дёргается, зажимает нос, а несу ему телефон.
— Одно неверное слово или попытка попросить о помощи, и я раскрою твой череп. Ясно?
Он не отвечает, но я знаю, что уяснил. Принимаю звонок, ставлю его на громкую связь, не выпускаю из свободной руки.
— Говори! — одними губами, а ствол снова у его виска. Он знает, что я не шучу, потому не рефлексирует.
— Николай Аркадьевич! Николай Аркадьевич, вы слышите меня?
Коля булькает что-то, и незнакомой крикливой Нине этого достаточно.
— У нас ЧП! Тут налоговая, аудиторы! Я не знаю, что делать. Они требуют документы, прокуратура сейчас подъедет. Приезжайте, срочно! Без вас никак. Они тут всё на уши поставили.
Какая истеричная особа, ужас.
— Уничтожь всё, что сможешь, — кое-как выдавливает из себя Коля, а я качаю головой.
— Не выйдет! Они резко пришли, у меня ничего не получится. Они меня в кабинете заперли, компьютер забрали, к архиву не подобраться. Это так неожиданно случилось, — торопливо поясняет и добавляет уже с отчётливыми рыданиями: — Меня посадят, Николай Аркадьевич. У меня дети! Что мне делать?
Коля закрывает глаза, а я сбрасываю звонок. Выключаю телефон и смачно, со всей силы бью его о стену. Фух, аж полегчало.
— Ну что? Началось, да? Эх, Коля-Коля.
Он как-то враз стареет, обмякает и закрывает лицо руками. Рыдает, что ли?
— Ты же понимаешь, что это первый из сюрпризов? Потом будут обыски везде, заведённые дела, позор. Ты ж не отмоешься никогда.
Он знает это. Знает, что у него нет выхода. Я не оставил ему его, как не оставили его мне.
— Я не прощу тебе ни Злату, ни смерти своих парней. Клуб. Не прощу, понимаешь? И Сашку не прощу.
— А прошлое? — глухое и пустой взгляд в мою сторону. Взгляд мертвеца.
— Прошлое я оставил за спиной. Иначе бы давно тебе вскрыл пузо. Но мы братья, Романов, у нас половина общей крови, одно отчество на двоих и идиот папаша в анамнезе. Мы не могли с ним вырасти другими. Не вышло бы.
— Убьёшь меня?
— Зачем? Ты и сам отлично справишься. Ты же понимаешь, что у тебя нет другого выхода?
— Ловко ты придумал, — усмехается окровавленными губами. — Головастик-то поумнел.
Я встаю и подхожу к бару. Достаю бутылку виски, отвинчиваю крышку и приношу спиртное Коле. Протягиваю. Жду, когда возьмёт.
— Давай на прощание, да? — усмехаюсь, а в тёмных глазах напротив всё та же пустота.