Он сжал мою руку, и я поразилась силе этих нежных, элегантных пальцев.
– Я не шучу. Я прочитал в газете заметку о смерти вашего опекуна и сразу отправился сюда, но обнаружил, что они меня уже опередили. Я практически опоздал.
Он резко умолк, будто сообщил больше, чем намеревался, но я уже ухватилась за его слова.
– Вы сказали «они». Думаете, у грабителя есть друзья с преступными намерениями по отношению ко мне?
Он покачал головой.
– Вы видели экипаж. Какой разбойник будет разъезжать на собственной карете?! Дитя мое, я ничего не могу объяснить. Могу только сказать, что вам нужно срочно покинуть это место, сейчас же. Вы прогнали его, но он вернется, и не один.
– Вы его знаете?
Его пальцы сжали мою руку с еще большим отчаянием.
– Нет, не знаю, но могу предположить. И ваша жизнь сейчас, возможно, зависит от того, сумею ли я убедить вас, что я не сумасшедший и говорю правду. Но как же мне вас убедить? Вы должны поверить! Я барон фон Штауффенбах, – беспомощно повторил он голосом, глухим от переживания. – Милое дитя, прошу вас, если вы не согласитесь отправиться со мной в Лондон, по крайней мере, позвольте мне посадить вас на поезд. Вы вправе отправиться в любой уголок земного шара, расходы я возьму на себя. Но я должен убедиться, что вы в безопасности.
Я всегда придерживалась принципа, что нужно прислушиваться к своей интуиции; так я поступила и на этот раз. Явное отчаяние этого джентльмена выглядело очень убедительно, но принять решение мне помогла его готовность позволить мне самой выбрать, куда я хочу отправиться. Да… в этот момент должны были появиться дрожь предчувствия, холодок предвидения того, что это решение – уехать вместе с бароном – окажется самым важным в моей жизни. Но ничего такого не было. Я испытывала лишь легкое удивление его взволнованностью и естественный душевный подъем, который я чувствую в начале всякого большого путешествия. Но сильнее всего этого было чувство холодного удовлетворения тем, что я сэкономлю на билете до Лондона. Позднее меня очень забавляла мысль, что в тот день моя жизнь изменилась из-за мелкой монетки.
Он указал на входную дверь:
– Мой экипаж ждет снаружи, и я полностью к вашим услугам.
– А что будет в Лондоне?
Он покачал головой:
– Мне придется все продумать в пути. Такого я не предвидел.
Он снова начал что-то бормотать, на этот раз по-немецки, и тогда я накрыла его руку своей.
– Я поеду.
Кажется, он помолодел на много лет.
– Слава богу!
Я немного отстранилась.
– Мне только нужно взять вещи.
Барон протестующе помотал головой.
– Милое дитя, мы не можем мешкать. Время для нас сейчас важнее всего.