В данном случае классическая схема капитализма забавно трансформировалась: бандиты сначала покупали удочку, а затем нанимали рыбака, который умеет с ней обращаться.
— Теперь я понимаю, почему синдикаты так жаждут заполучить в рабство мушкетера, — усмехнулся А2.
— Хотят удешевить производство.
— Как вы пришли в этот бизнес? — резко спросил Аккерман.
— Зачем вам знать? — молниеносно «закрылся» Ли.
— Хочу вас понять.
— Зачем?
— Я говорил: у меня есть планы. Но я делюсь ими только с теми, в ком уверен.
— С чего вы взяли, что мне будет интересен ваш план?
— Потому что я могу дать вам то, чего у вас нет, — жестко ответил А2. — И дать это могу только я.
— О чем вы говорите?
— О будущем.
— Почему вы решили, что у меня нет будущего? — пробормотал окончательно сбитый с толку Ли.
В ответ Аккерман поставил недопитый стакан виски на ближайший стол, скрестил на груди руки и произнес:
— Сейчас я расскажу, как все будет.
А принтер пискнул, сообщив, что до окончания печати осталась четверть часа.
Paris, Boulevard Barbès
— Скажите, что будет дальше? — услышал Хаожень робкий голос и раскрыл глаза.
Попытался раскрыть глаза, потому что это оказалось не таким уж простым делом: тяжелые веки категорически отказывались подниматься, пришлось даже их потереть. А заодно и виски, разгоняя скопившуюся боль. Другими словами, Ли приходил в себя минуты три, не меньше, а когда наконец огляделся, то увидел, что робкий голос принадлежит кругленькому мужчине лет пятидесяти в рваном, но очевидно дорогом пиджаке, рубашке навыпуск, брюках и почему-то босиком. Мужчина сидел на грязном полу, рядом с китайцем, а прямо над ними тускло светил свисающий с потолка светодиод. Остальное помещение терялось в кромешной тьме.
— Вы знаете, что будет дальше? — с надеждой повторил мужчина.
«Токсин! — вспомнил Хаожень. — Они смазали золото токсином, а я, идиот, не надел перчатки. Отключился. Они остановили машину, вскрыли ее — благо внутри находился предатель Абдулла, и теперь я там, где ни в коем случае не должен был оказываться».
В рабстве.
Из рабства нужно освобождаться, об этом еще Авраам Линкольн говорил, но прежде чем действовать, нужно определить, кто оказался столь ловок, что сумел захватить предельно осторожного мушкетера.
«Не такого уж осторожного, раз угодил в примитивную ловушку! — обругал себя Хаожень. Но тут же успокоил: — Заболтался, с кем не бывает».
Ли вновь повернулся к собеседнику и поинтересовался:
— Где я?
— Там же, где и я, — уныло отозвался мужчина. И всхлипнул. Кем-кем, а воином он точно не был. — Мы тут вместе. В подвале.