Руки трясутся, в голове туман, кажется, что душа уже с телом расстаётся, а поток не прекращается, кнесенка не отпускает. Пьет меня словно упырь болотный.
Вижу, как держит силу мою, хоть и надобности уж в том, казалось бы, нет, а держит! Сознательно держит! Пьет меня просто.
Из последних сил обращаюсь к роду, что весь давно уже по другую сторону нашего мира;
— Заступитесь, родичи! За спиною встаньте, от лихого избавьте! Матушка! Батюшка! Дедушки! Бабушки!
— Приехал! Ваша Светлость! Приехал жених!
С громкими криками, в палаты кнесенки без стука ворвался, личный распорядитель князя, Светозар.
Радмила вздрогнула, контакт разорвался.
— Слава вам, родичи! — искренне возблагодарила, навалившись на стул кнесенки.
— Приехал?
— Да! И в нетерпение. Сразу вас потребовал! Поспешайте!
Светозар отошел от двери, пропуская кнесенку.
— Да совьет мне Макошъ нить судьбы удачливой.
Кнесенка направилось было к двери, вдруг замерла и ко мне обернулась,
— Пойдем со мной, Марта! Верней тебя, у меня ведь нет никого! С детства ведь вместе! Подруженька верная моя! Мне с тобой спокойней будет! А коль в жены возьмет, то я и тебя с собой возьму. Распорядительницей моей будешь! Будешь?
Кнесенка щебетала, подобно летней, беззаботной пташке, от страха перед женихом и следа похоже не осталось.
А у меня хоромы ее перед глазами плыли, руки ноги онемели, словно и нет их, куда мне перед магом представать.
— Да я же с кухни. В переднике, в платье простом, куда мне в зал приемов.
— Сымай передник, и пойдем! Ты ж подружка! Не невеста!
Сказала это Радмила весело со смехом и рада я была безмерно, что не меня смотреть едут, а все ж, отчего-то обидно стало от слов ее, словно кошка по ранке какой царапнула невзначай.
Девушки сняли с меня передник, и мы спешно пошли к залу приемов.
— Хоть бы не соврала молва, про его красоту! Хоть бы не соврала! — шептала кнесенка, по пути.
А я только диву давалась; неужели ее страх и ужас были притворными, нарочно напущенными, и она просто хотела подпитаться моей силой? Зачем?
Ответ был ясен как весеннее небо, чтобы сила ее, была более ощутима для мага.
Осознание того, что меня просто провели и использовали, больно укололо в самое сердце.
А еще подругой называла!
Могла бы ведь и просто попросить меня, силой поделиться. А не обманывать. Знает ведь, прекрасно, что я б не отказала. Только рада буду, если девке с замужеством свезет. Двадцатый год уже, давно пора. Да просить ей видно не по чести стало, с этих пор.
— Пожелай удачи, подружка! — у входа в зал приемов, кнесенка, крепко сжала мою руку.
— Желаю! От всей души и сердца! — я ободрила хозяйскую дочь улыбкой, и распорядитель распахнул перед нами двери зала приемов.