— Нет, конечно! — она произнесла возмущенно. — Но уйти отсюда сможешь только двумя способами: мертвым телом или пинком под зад.
— Тогда в чем разница? — я уже, кажется, задавала кому-то этот вопрос.
— Во всем! — она утверждала безапелляционно. — Да хотя бы в том, что тебе больше не стоит бояться нападок, в том числе и со стороны рабов!
— Я их и раньше не особенно боялась…
— Вот в том все и дело. Говорю же — склочный характер. Но кто я такая, чтобы осуждать выбор господина?
Я с трудом усмехнулась:
— То есть я теперь по статусу выше тебя? Что будет, если мы с тобой поссоримся?
Ратия всерьез задумалась и нахмурилась, но потом неуверенно выдала:
— Нет, вряд ли выше. Хотя до сих пор мне не приходилось ругаться с наложницами и, надеюсь, никогда не придется!
— Не придется, не придется, — успокоила я, ощутив смысл ее интонации. Но соображала дальше: — Ратия, а могу я вернуться обратно? Ну, если уговорю айха. Мне очень понравилось мыть коридоры.
Она почему-то не ответила, лишь смерила меня внимательным взглядом и отмахнулась. Судя по всему, с ее точки зрения я несла какую-то непроходимую чушь, не вмещающуюся в рамки местного мировоззрения.
Еще в мою новую шикарную спальню время от времени заглядывали посетительницы, среди которых я с удивлением узнала и двух тех, кто устроил скандал. Каждая вежливо меня поздравляла и предлагала любую помощь.
Признаться честно, я так и не поняла, насколько они притворяются. Ненавидят, но заставляют себя все это говорить, чтобы продемонстрировать лояльность и не заполучить других проблем? Или на самом деле у них такая корпоративная этика — айх выбрал меня, а этого достаточно, чтобы относиться теперь как к равной? В любом случае и независимо от ответа, я собиралась держаться от них подальше и даже не пытаться влиться в этот безумный антиревнивый профсоюз любовниц.
Мне укладывали волосы, обтачивали ногти и красили их перламутровой бирюзой девушки, которых я знала по лицам. Но теперь они не улыбались, а старательно отводили взгляды, отчего становилось только хуже. Обучать меня «теории любви» Ратия назначила самую старшую по возрасту наложницу — некую Лерину, которая должна явиться, когда меня приведут в подобающий вид. Но это уже было слишком для моей психики.
Как только служанки ушли, я сразу направилась в коридор и вниз по лестнице. Я тут вроде бы теперь наложница, то есть не должна спрашивать разрешения? А айх отлеживается — кто я такая, чтобы уставшего господинчика такими мелочами беспокоить? Но мне было очень важно отыскать Китти или Скирана, взять их за руки и о чем-нибудь спросить. Убедиться, что хотя бы они теперь не станут кланяться в пол и делать вид, что мы перестали быть друзьями. Платье давило на ребра, а в плотной ткани оказалось слишком жарко. От плывущей походки моя была слишком далека — создавалось ощущение, что я не иду, а тащу на себе килограммы лишнего груза.