— Жаль, конечно, — он теперь улыбался широко, обнажая белоснежные зубы. — Я пошутил. Просто хотел вывести тебя из этого храброго оцепенения. Оно мне нравилось, но не давало ответов. Нет, ты разозлила меня не до такой степени, чтобы наказывать тебя в ущерб себе… — он словно ненадолго задумался или просто решил уделить внимание вину, а не только мне. — И вот прямо сейчас я нашел наказание, при котором ты физически не пострадаешь, но точно посчитаешь жестоким. Кажется, единственное, что я понял о тебе наверняка — это ненависть. Ко мне.
— Что? — я нахмурилась.
— Да, почему бы на ней не сыграть? Например, ты проведешь в моей спальне семь ночей. Ох, ты чего так синеешь? — он бархатно рассмеялся. — Нет, не в том смысле. У меня, как видишь, недостатка в любовницах нет. Семь ночей подряд ты будешь мне рассказывать о своей жизни до перехода. Вдруг это будет интересно для меня? Ну, а тебе придется быть в моей компании и говорить, говорить, говорить.
— Как Шахерезада? — не поняла я.
— Не уверен насчет зада, но можем испробовать и этот вариант. Так что, Катя, это весомое наказание для тебя?
Первое облегчение быстро схлынуло, оно было нелепым и непродуманным. Достаточно было только представить такие посиделки, в которых я буду говорить, говорить и очень быстро договорюсь. Нахмурилась, спрашивая:
— А что там было про кнуты, айх Ринс? Звучало очень заманчиво.
— Ого, даже так? — он, по всей видимости, чем-то восхитился. — Уверена?
Я размышляла целых три секунды:
— Уверена.
И, действительно, не сомневалась, мысленно взвесив все в уме. Во-первых, он просил рассказать обо мне, а не о моем мире — я это заметила. Моей биографии не хватит даже на час рассказа, куда уж там — на семь ночей. И после этого он начнет злиться, что чревато еще худшими последствиями. А изливать ему душу я точно желанием не горю, просто пересилить себя не сумею. Во-вторых, если я не буду спать семь ночей, то рано или поздно свалюсь с ног, и тогда не обрадуется уже Ратия. Если она заявит, что я перестала работать, то мои минуты жизни будут сочтены. Он не хочет моей смерти только по той причине, что заплатил за рабыню, а значит, от меня требуется этот минимум — выполнять свои обязанности. Уж лучше я выживу. В-третьих, избиение кнутами — это должно быть жутко больно, хуже всего, что мне приходилось переживать. Но не убьют, он сам сказал, что в этом не заинтересован. А потом, если мне очень-очень повезет, вызовут айха Ноттена, чтобы привел меня в порядок и вернул в трудовой строй. Конечно, белый маг меня отсюда не заберет, но за возможность еще раз обнять его я на многое пойду. Да, плюсов в моем решении больше, а на другой чаше весов только один минус — большой такой, толстый, как кнут. Но не я ли тут собиралась быть смелой? Боль пройдет, а жизнь одна.