— Не беспокойся, кума. Господь бог на нашей стороне, на стороне борцов за народное дело.
— Так все говорят, а вот еще никто ни разу не поинтересовался, как я живу.
— Да, плохо, видно, кума.
— А вы сами представьте себе, кум. Муж погиб на войне, двух старших сыновей постигла та же участь, а я тут вот маюсь одна с вашим крестником да с внучкой-сироткой, что осталась после тетки Асунсьон, да будет ей пухом земля. Девчонка небось сейчас пошла искать дикие сливы — уж больно голод мучит.
Повстанец повернулся к мальчику, который внимательно разглядывал саблю, лежавшую на табурете, и сказал:
— А крестник мой уж совсем большой парень, он вам и помогать может, кума.
— Охоты у него хоть отбавляй, да вот все война… И когда она кончится?..
— Это еще не скоро. Сейчас пока и думать об этом нечего. Победа в конце концов будет за нами, потому как правое дело всегда побеждает, но враг пока еще силен. Не убей у нас генерала Самору, мы бы уж давно были бы в Каракасе. Но, как говорится, всегда на бога надейся, а сам не плошай.
Мальчик пристально разглядывал саблю, вынув ее из кожаных ножен. Он трогал пальцем острое жало клинка и с восхищением вертел его в руках, разыскивая на блестящей поверхности следы засохшей вражеской крови. В восхищении мальчика не было ни грана мстительного чувства — просто детская душа была очарована блеском стали, олицетворявшей в его сознании образ войны. На войну уходили храбрые, отважные люди, которых она превращала в легендарных героев, овеянных немеркнущей славой, в предводителей, за которыми шли несметные толпы вооруженных людей… Война была красивым зрелищем с блестящими медными трубами, грохочущими барабанами, развевающимися знаменами и сверкающими на солнце шпагами. Настоящее мужское дело!
Женщина с обветренным, почерневшим лицом прервала свой рассказ о горестях и невзгодах, заметив, с каким упоением ее сын рассматривает саблю. Она подала знак куму, чтобы и он взглянул на своего крестника, и на лице ее появилась горькая улыбка покорности перед неизбежной судьбой.
Рамон Ноласко долго смотрел на мальчугана и наконец спросил:
— Тебе нравится эта сабля, крестник? А не хотел бы ты иметь такую же, чтоб все видели, что ты настоящий мужчина?
Очень хотел бы, — ответил мальчик, не спуская с повстанца восхищенных глаз. — Я тоже хочу быть таким же храбрым, как и вы.
— Гм, — хмыкнула мать. — Вы слышали, кум? Вот какая помощь мне будет от него.
Рамон Ноласко, не обращая внимания на ее слова, спросил мальчика:
— А ты бы пошел сейчас со мной?
— Если б мама разрешила…
— Отпустите его со мной, кума. Уж чему суждено, того не миновать. Отпустите его со мной, и я сделаю из него настоящего человека для нашего народного дела. Я уж за ним присмотрю.