Но от разговоров негры скоро перешли к делу. Однажды утром Луисана сообщила дону Фермину новость:
— Сегодня мы остались без слуг — рано утром произошел бунт.
— Где, дочь моя?
— У нас дома. Одна из рабынь встала рано утром и увела из корраля[33] двух ослиц и еще вопила о каких-то купчих бумагах.
— Всё школа, школа! — вздохнул дон Фермин.
— Да в том-то и дело, что взбунтовались они из нежелания ходить в школу.
— Ясное дело! Хотя все это слишком туманно. Раз дело касается благодарности, то тут негры не очень-то прытки…
— Этому также следует их научить, — проговорил вошедший в эту минуту Сесилио.
Дон Фермин добродушно улыбнулся и ответил:
— Ты отбил у меня всякую охоту продолжать. И всегда-то ты должен сказать последнее слово, и к тому же самое верное и разумное.
Сесилио догадывался, кто мог быть сеятелем смут и плевел в школе; прогуливаясь как-то вечером по дорожкам сада и обдумывая план своей будущей книги, Сесилио неожиданно столкнулся с ним.
— Привет, Педро Мигель! — поздоровался он, останавливаясь. — Если бы не эта случайная встреча, я так бы и не смог поздороваться с тобой.
Педро Мигель, не поднимая головы и не глядя Сесилио в лицо, принялся сбивчиво оправдываться; говорил он быстро, желая как можно скорее закончить разговор, и Сесилио перебил его:
— Я заметил, что ты ускорил шаг при виде меня; но оставь эту ненужную спешку на тот раз, когда ты действительно будешь торопиться, и проводи меня немного. Мне хотелось поговорить с тобой.
— А вы не могли бы отложить ваши расспросы до следующего раза? — спросил Педро Мигель, отказываясь от неудавшейся тактики притворства и решив поговорить с Сесилио начистоту. — Я бы предпочел идти своей дорогой.
— Охотно тебе верю. Но человек, с которого кое-что причитается, не может позволить себе пройти мимо, не то его обвинят в трусости.
Педро Мигель резко поднял голову и взглянул прямо в глаза Сесилио, который продолжал:
— Вот, вот! Таким мне приятно видеть тебя — с открытым, смелым лицом.
— Я никогда в жизни не скрывал лица и думаю, что это вам известно.
— Прошло столько лет, как мы не виделись и не говорили друг с другом; не мудрено, если я и забыл твои привычки. Правда, я уже расспрашивал про тебя Хосе Тринидада; он хорошего мнения о тебе, но я хочу поговорить с тобой о другом. Что ты замышляешь, вставая на моем пути?
Совершенно машинально, словно обретя утраченную самоуверенность, Педро Мигель пошел рядом с Сесилио, который говорил:
— Я имею, в виду твои проповеди среди рабов. Мне известно, что, извращая мои добрые намерения, ты сеешь в душах рабов недоверие и злобу. Ты говоришь им, что мы предложили им обрабатывать землю исполу не для того, чтобы они по своему усмотрению свободно пользовались плодами, взращенными на этой земле, а якобы для того, чтобы избавиться от обязанности кормить их.