* * *
У-уфф! Как же голова раскалывается! Гулкий пульс басовым барабаном отдаётся в висках и чуть правее темечка. И шевелиться страшно, как бы хуже не стало. А ощущения постепенно возвращаются, пробиваясь сквозь безжалостный плен боли. Слух, правда, ещё не вернулся, а вот под спиной явно что-то мягкое. Это пугает и радует одновременно. Радует потому, что раз лежу на мягком, то меня не прибили бандиты, и не бросили местные, а куда-то перенесли. Пугает то, что не почувствовал транспортировки, значит, приложило сильно. Как бы ни нарваться на осложнения при современной-то медицине.
Пошевелил рукой. Боль не усилилась, зато распознал на ощупь, что ткань, на которой лежу, очень мягкая и качественная. Такой я здесь ещё не встречал. Боль от шевеления не усилилась, и я рискнул приоткрыть глаза.
Темно. Только лучик солнца, найдя крошечное отверстие в закрытых ставнями окнах, острой иголкой пронзает комнату над моей головой. Лёгкие пылинки порхают в нём, купаясь в свете незваного пришельца. Солнечный зайчик на стене до того ярок, что слепит глаза, заставляя их слезиться. Отвернув голову от неожиданного раздражителя, я не сдержал стона. Уж очень сильным оказался всплеск боли. Сейчас же на лоб опустилась прохладная мокрая ткань, принося облегчение, и чей-то шёпот приказал не двигать башкой, и лежать спокойно.
– Где?.. – только и смог прохрипеть я, даже не сумев закончить вопроса.
– Ась? – явно не поняли моего скрипа "на том конце". – Ты лежи, лежи, не шевелись. А я побегу барину докладусь. Велел он.
Чья-то рука мягко сменила холодный компресс на лбу, заодно осторожно припечатывая затылок к подушке. Ну, точно – попал в барский дом. Подушек я здесь ещё не наблюдал нигде. Рядом зашуршало. Я скосил глаза, но в темноте было не разобрать, кто там шевелится. Потом раздались осторожные шаги, и в ослепительный проём открывшейся двери выскользнул силуэт дородной тётки. Нагрузка на глаза опять добавила неприятных ощущений. Я опустил веки, поклявшись сам себе, что ни за что не буду больше двигаться в ближайшую вечность. Сразу же начал проваливаться в сон, только почему-то кровать вместе с телом закрутилась, одновременно задирая вверх тот край, на котором были ноги. Понятно, что это больной организм вытворяет такие чудеса, но сил как-то воспротивиться этому явлению не осталось. Оставалось только отдаться на волю странных ощущений. Моё ложе окончательно встало на дыбы, и я полетел вниз головой в чёрную бездну.
Проснувшись в следующий раз, я понял, что в моём режиме наступило послабление. Сквозь веки, которые я предусмотрительно не стал разжимать, просвечивал дневной свет. Ну, раз открыли окно, значит можно осторожненько и мне разведать обстановку. Открываем глаза… По ту сторону сперва проявился низкий сводчатый потолок, плавно переходящий в белёные стены без всяких украшений. Потом на стене обнаружилось окно приличных для восемнадцатого века размеров, да ещё и застеклённое довольно качественным прозрачным стеклом. За окном, вплотную к раме прижалась ветка липы, с многочисленными молодыми листочками, изумрудно горящими в солнечных лучах.