— Договариваясь об этой встрече, — медленно произнес он, — мы сразу определились, что достичь соглашений сможем быстро, если будем откровенны друг перед другом. Я не скрываю, что достижения немецкой атомной науки, являются общими трофеями для наших стран. Поэтому каждый из нас учел интересы своего государства, на стадии согласования министрами иностранных дел границ оккупационных зон. Это наследие мы должны поделить пропорционально нашим потерям в этой войне. Мы, русские, видим перспективу использования атомной энергии в мирных целях и заявляем свое право на часть этого наследства.
Мы с Вами не вечны! Пройдет еще десять лет и нас похоронят! Что будет в мире, после нас, когда у нескольких стран появится атомное оружие? Мы уже сегодня должны заложить прочный фундамент для мирной жизни. Поэтому, по окончании войны обязаны продолжать взаимовыгодное сотрудничество без оговорок. Не внедряться в общество других стран, чтобы навязывать им свои устои, традиции, культуру и образ жизни. Не разрушать мораль и патриотизм других народов, насаждая свое государственное устройство! Иначе третьей мировой войны не избежать! Она будет последней, которая уничтожит всё человечество! Я бы хотел, чтобы и Вы и Черчилль помнили об этом, когда сегодня будем садиться за круглый стол первого заседания!
Сталин поднялся и направился к выходу, а Рузвельт, как завороженный, молча смотрел ему вслед, не находя аргументов для возражений. До заседания оставалось еще полчаса, и Сталин решил вернуться в Юсуповский дворец. Оставив переводчика Павлова в Ливадийском дворце, он один, без охраны, уехал на автомобиле. Это вызвало некоторое недоумение у советской делегации уже прибывшей в Ливадийский дворец, но высказать его вслух никто не отважился. У входа в Юсуповский дворец Сталина встретил Меркулов, и по его выражению лица было заметно, что у него имеются интересные новости.
— Вы что-то хотите мне сообщить? — спросил Сталин.
— Так точно, товарищ Сталин, — ответил нарком, — я не смею Вас отвлекать и могу сообщить это после, иначе Вы можете опоздать на заседание.
— Могу задержаться, — поправил его Сталин, — хозяин не опаздывает к гостям. Подождут, я все равно хочу переодеться, так что рассказывайте свои новости!
— Мне только что доложили, — начал скороговоркой Меркулов, — после Вашего отъезда из Ливадийского дворца, Рузвельт звонил Черчиллю! Он возмущался тем, что тот якобы выдал важные государственные тайны американцев Вам.
— И что же ответил Черчилль? — спросил Сталин.
— Он уверял Рузвельта, что ничего Вам не рассказывал, — сообщил Меркулов, — оправдывался несколько минут и в конце разговора сказал, что Вы всё знаете! Мне кажется, они немного поссорились, потому что Рузвельт недослушал Черчилля и бросил трубку.