— Лишь бы не подрались наши союзники, — с улыбкой произнес Сталин, давая понять, что разговор окончен, — разделяй и властвуй, говорил Макиавелли!
За круглым столом главного зала Ливадийского дворца в назначенное время разместились три делегации, не было только Сталина. Двум лидерам установили кресла, а для инвалидной коляски Рузвельта оставили просвет между стульями, куда ее подкатил негр-телохранитель. Члены делегаций могли довольствоваться жесткими стульями с крутыми спинками, не позволяющие сидеть в вольготном стиле. Нарком Молотов и посол СССР в США Громыко многозначительно поглядывали на дверь, а Черчилль и Рузвельт перебрасывались недовольными взглядами. В зале стояла тишина, никто не знал причину задержки Сталина. В воцарившейся тишине громко стучал механизм напольных часов. Прошло около пяти минут, прежде чем в дверях появился Сталин в белом военном кителе. Он переоделся в него и надуманно опоздал, чтобы показать, «кто в доме хозяин». Молча сел за стол и переговоры о послевоенном устройстве Европы, начались.
— Я попросил бы господина Рузвельта открыть заседание, — предложил Сталин.
— Ни в законе, ни в истории не предусмотрено, что я, как президент должен открывать совещания, — с иронией отреагировал Рузвельт, — лишь случайно я открывал совещание в Тегеране, поэтому считаю для себя большой честью открыть нынешнее. Прежде всего, хочу выразить благодарность за оказанное мне гостеприимство. Руководители трех держав уже хорошо понимают друг друга, и взаимодоверие между ними растет. Все мы хотим скорейшего окончания войны и прочного мира. Я считаю, что нужно беседовать откровенно. Опыт показывает, что в переговорах это позволяет быстрее достичь хороших решений. Каждому участнику совещания положены карты военных действий в Европе, Азии и Африке. Но первым вопросом заседания в повестке дня обозначен доклад о положении на Восточном фронте Германии, где войска доблестной советской армии столь успешно продвигаются вперед. Я прошу кого-либо сделать конференции доклад о положении на советско-германском фронте.
— Я могу предложить, чтобы доклад сделал заместитель начальника нашего Генерального штаба генерал армии Антонов, — молвил Сталин, с нескрываемым интересом смотрящий на Рузвельта, который улыбался ему, как будто неприятного разговора с советским лидером не было.
— Советские войска с 12 января перешли в наступление на фронте от реки Неман до Карпат протяжением семьсот километров, — начал доклад Антонов, — войска генерала Черняховского наступали на Кенигсберг, маршала Рокоссовского — по северному берегу Вислы, отрезая Восточную Пруссию от центральных районов Германии. Войска маршала Жукова — южнее Вислы, на Познань, Конева — на Ченстохов, Бреслау, генерала Петрова — в полосе Карпат, на Новы-Тарг. Главный удар наносился группой войск Рокоссовского, Жукова и Конева на фронте Остроленка — Краков шириной триста километров…