уже отправил сюда четвертый боевой отряд, и надо было немного подождать. Но вот промелькнули тени в предрассветном тумане, три серых облака, на всех порах влетали в порт и материализовались на сорока кабельтовых, от пятнадцатого отряда, и японские миноносцы пока оставались незамеченными. Капитан 3-го ранга Кондо понял сразу, что это русские, об этом ему сказал его внутренний голос и по спине побежали мурашки, а в животе стал покалывать холодок.
Контр-адмирал Карл Петрович, прохаживаясь по мостику «Рюрика» с чашкой ароматного китайского чая, тоже вглядывался в предрассветную дымку. Проспали нас самураи, в лучших традициях матушки России проспали. Вот порт, вот четыре жирных транспорта, вот дома и батареи орудий. Иессен скомандовал старшему артиллеристу «Рюрика» – лейтенанту Бергу открыть фугасами огонь по транспортам противника.
– Скорость не снижать, держать пятнадцать узлов, – этот приказ был адресован Трусову. Капитан крейсера переадресовал старшему штурманскому офицеру Салову, могут и японские дестроеры>44 где притаиться у берега, или за транспортами.
«Пушки бортовых плутонгов захлопали, и даже первые залпы легли с накрытием», – удовлетворенно отметил Берг Сергей Александрович. После этого пять минут русские крейсера поливали стоящие транспорты снарядами, а ощущение такое было, что у их бортов поднялся огненный шквал. Фугасные чугунные снаряды прошивали борта транспортов насквозь, но, бывало, и ухали в утробе транспорта силой килограмма пороха. «Ну, а восьмидюймовые били наверняка, и носовая «Рюрика» лейтенанта Берга потопила транспорт «Хэйдзе-мару» и повредила «Отару-мару», «Дайрэн-мару», те самые, что высаживали войска в Чемульпо еще две недели назад, вероятно, потом пришли сюда грузиться человеческим материалом», – подумал Иессен. В общем, старались все: и «Витязь» и «Полкан», через каких-то десять минут транспорты горели, порт уже не спал, а с уходящих под воду транспортов и уже горящих джонок, вертящихся вокруг, как тараканы стали выползать матросы и солдаты. Сергей Александрович, который сам взобрался в носовую башню пострелять, приказал перейти на шрапнель.
Орудия крейсеров на миг замолчали, отстреливая в сторону неприятеля чугунные фугасы, и им подали новые снаряды, орудия гаркнули, и в воздухе разорвались облачка разрывов, на землю и прибрежную полосу, а также причалы, позиции артиллерии и всюду стали ударяться стальные шарики. Люди, выползающие из глухих стальных помещений горящих транспортов, стали поражаться, кто в мозг, кто в глаз, кто в лицо, шею, руки, живот и спину стальными шариками от разрывающихся корабельных снарядов. Урон живой силе был очень значительный. Причем русские крейсера снизили скорость до десяти узлов.