Что делать? Инженеры и техники стали в тупик. Если бы позволяли время и условия, лучше всего перебрать подвески ходовой части. Но до начала операции оставались считанные часы.
Заместитель командира корпуса инженер-подполковник Афонский собрал совещание специалистов. Коллективный опыт подсказал выход. Решили залить в стаканы подвесок керосин и встряхнуть машины, прогнав их по бревенчатому настилу. Опыт удался: пылевые подушки разваливались, и пружины вставали в нормальное положение. Это заняло не больше трех часов. А ремонтники, расставленные на маршрутах, за сутки привели в порядок и подтянули машины, отставшие из-за мелких технических неисправностей. Все танки корпуса Бахарова были готовы к бою.
Свой эксперимент с экранами Федотов осуществил на следующий же день и результатами остался очень доволен. Многие части на маршах стали применять «федотовский» опыт. Люди теперь меньше страдали от пыли, а главное, лучше сберегали машины.
Вслед за боевыми танковыми частями пошли к фронту армейские ремонтные базы, а потом и фронтовые ремонтно-эвакуационные подразделения.
Утром 23 июня мы с генералом Соломатиным выехали в танковый корпус М. Ф. Панова. Корпус был придан 65-й армии, которой командовал генерал-полковник Павел Иванович Батов. Армии предстояло действовать на направлении главного удара, и от результатов ее «запева» во многом зависел исход операции. Корпусу Панова отводилась роль подвижной группы развития успеха.
Встретив нас, Панов развернул карту и стал докладывать генералу Соломатину обстановку. Главную задачу, поставленную командармом, он сформулировал так:
— Вот здесь, в полосе действия восемнадцатого стрелкового корпуса, мы должны войти в прорыв и наступать в общем направлении на Бобруйск. Как видите, кругом сплошные болота. — Он обвел болотистые места синим карандашом. — Только через Чернин узкой полосой тянется единственная дамба, примерно на два с лишним километра.
Мы с Соломатиным переглянулись, вспомнив разговор о трудностях, которые предстояло одолеть танкистам. А генерал Панов внешне бесстрастно продолжал:
— Дальше опять болото через Кнышевичи и длиннющая гать южнее Родин. Обходов, как назло, поблизости нет. И получается, как ни верти: чтобы выйти южнее Чернин, в случае повреждения дамбы или гати, нам придется дать крюк в двадцать пять или тридцать километров.
— Предположим, — склонился над картой Соломатин. — А потом, после обходного маневра, вы снова попадаете в болото или у вас есть на примете проходы?
— На всякий случай на Притыке построена гать, — ответил Панов. — А вот южнее Чернин дело дрянь. Там есть один ручеек, да каверзный очень — сплошная трясина. Через этот неширокий ручеек проложен мост.