Я тихонько вздыхаю, сочувствуя и себе, и еще одному руководителю без толики интуиции. На месте конкурентов я бы не давила ценой, не пыталась переманить клиентов, я бы просто забрасывала себя в тыл к врагу. Интересно, как долго продержится эта фирма?
— Все как ты и хотела: бухгалтер по первичной документации, — светится счастьем бабуля, и не дав ни единого шанса для грусти, торжественно добавляет: — И еще: оклад в три раза превышает тот, что тебе платили на должности главного бухгалтера!
Прихожу к выводу, что, по крайней мере, на данном этапе компания понятия не имеет о кризисе, и немного успокаиваюсь. Но по мере того, как бабуля продолжает в живописных красках расписывать чудесные перспективы, которые ждут и компанию, и меня, причем так увлекается, что даже мечтательно зажмуривается и едва сама не делает фуэте, начинаю предполагать какой-то подвох.
Или бабуля не против, чтобы благодаря мне они обрели эти новые знания, или…
А вот что «или»?
Ладно, посмотрим. Какое-то время без потрясений у нас все-таки есть.
— Спасибо, бабуль, — взглянув на часы, поднимаюсь и целую ее, чем немного привожу в чувство. — Пойду домой, а то устала после работы. Пока всех рассчитала, в том числе и себя…
— А пирог? — вспоминает она.
— Угостишь Матильду Петровну.
Пока я одеваюсь в коридоре, бабуля успевает созвониться с соседкой, разведать изменение погодных условий за окнами, и выходит провожать меня с широкополой красной шляпой в руке, которую использует вместо шапок и тем боле вместо зонта.
— Надень, пожалуйста, — протягивает ее с таким видом, будто отрывает от сердца и делает грациозный взмах, когда я пытаюсь оставить эту дорогую вещь у хозяйки. — Продукты у меня есть, выходить я сегодня и завтра не собираюсь. А ты мне ее на днях занесешь.
Мы обе знаем, что надевать я ее не буду, но расстраивать бабулю не хочется: еще подумает, что я не хочу к ней прийти лишний раз. Так что из квартиры я выхожу со шляпой в руках, а в дверях встречаюсь с соседкой, которая уже торопится обсудить с моей бабушкой последние новости под чай с пирогом.
— Как там мой Витька? — интересуется Матильда Петровна. — Стоит приглашать его на ночевку?
— Тихо пока, — усмехаюсь я.
Она довольно улыбается и скрывается за дверью, через которую я только что вышла.
Откровенно говоря, ее радость разделяет весь наш район: внук Матильды Петровны еще с подросткового возраста получил звание главного хулигана, и к семнадцати годам не спешит от него отрекаться. Ни уговоры, ни полиция, ни разговоры с родителями — ничего не дает хоть каких-либо результатов. А вот одна ночь в компании собственной бабушки обычно заставляет его притихнуть.