Тем временем «объект» — в данной ситуации слово как нельзя лучше подходило к тому офицеру — закончил осматриваться и повернул налево, ступив на пустовавшую в тот миг проезжую часть.
А Хшер, наблюдая за тем, как военнослужащий удаляется из-под прицела, вдруг начал крыть себя последними словами за малодушие и трусость, так некстати проявившиеся на поле боя. «Ну как я мог! — теперь думал он. — Как я (непроизносимое слово) мог его отпустить!.. Ведь это же наш классовый враг, один из тех, кто (непроизносимое слово) нещадно нас эксплуатировал на нашей и их, к сожалению, родине! Уже за это он недостоин жизни — а за ужасно жестокий характер — вдвойне!»
И чеб, кое-как прицелившись в последние мгновения перед тем, как офицер в белом оказался бы под защитой козырька над синим забором из металлических листов вокруг стройки, — на всякий случай зажмурился и запоздало выстрелил.
Пуля попала в край длинного козырька, под который собирался зайти Дирнер, — сантиметрах в двадцати над головой последнего — и отломила большую щепку с кусочком металлического покрытия и небольшим количеством снега.
Слабый жужжащий звук выстрела заставил человека в белой шубе резко обернуться и вскинуть посох. Но в этот момент на макушку, скрытую белой шапкой, прилетел неизвестно откуда взявшийся кирпич, и рослый офицер, потеряв сознание, мешком рухнул на снег, роняя оружие.
Всё же и бронеподкладка не гарантирует абсолютной защиты. Да, полученный удар убить «деда-мороза» не мог, но оглушить — вполне.
А с козырька скатился, разбрасывая снег, которым тот был покрыт, тёмный человекоподобный силуэт. Приземлился на ноги, посмотрел, не вставая, на результат своего действия, затем вздохнул, подхватил под мышки не очень-то и лёгкое обмякшее тело и с трудом потащил его на себе, тяжело дыша и часто отдыхая, туда, куда Дирнер и планировал попасть, — в сторону ближайшего спального квартала.
Этим силуэтом был… Егор Киселёв. Его план, разработка которого шла прямо на ходу в голове у копирайтера, предусматривал взятие пленного и допрос последнего с целью узнать как можно больше о вторжении — или, если это окажется не так, в чём Егор сильно сомневался, хотя бы о том, что вообще творится вокруг. И Егор волок вражеского офицера к себе на квартиру, так как справедливо полагал, что в данный момент это место было ближайшим и наиболее безопасным из известных ему. Правда, там ещё находилась Марина… Но Егор считал, что как-нибудь решит этот вопрос. В конце концов, разве это не благородно — сражаться за город, в котором живёшь? Егор надеялся, что Марина поймёт это и не станет чинить ему препятствий, а также психовать, что, как он думал, помешало бы ему сильнее всего.