— Интересно вы подменяете понятия. А сейчас, если верить вам, мы существуем по отдельности?
— Вы знаете, о чём я.
Профессор беспощадно покачал головой.
— Нет, мисс Риаз. Вы прекрасно можете доучиться, попробовать завести наконец в Академии друзей и полезные знакомства, или послать их всех к чёрту, если вам это покажется желательным. А после начать карьеру. Самой. Я изменю этот мир для вас, но не собираюсь менять вас для этого мира. Утаскивать вас куда-то в джунгли, потому что для снобов из Протектората вы недостаточно хороши? К дьяволу.
— Но когда я закончу Академию, — голос Киры дрогнул от предвкушения, — мы уедем куда-нибудь? К морю, в подземные гробницы и тайные пещеры? Возиться с артефактами и запускать воздушных змеев?
Профессор негромко засмеялся.
— Это всё, чего вы хотите? Быть моей и запускать воздушных змеев?
Кира положила голову ему на плечо и закрыла глаза.
— Сейчас — да, — прошептала она. — Потому что мне хорошо с вами, и я хочу, чтобы это не заканчивалось никогда.
Он обнял её, прижимая к себе.
— Не закончится, мисс Риаз. Не сегодня.
— И никогда, — тихо повторила Кира. — Потому что мы. вы и я.
— Давно должны были отправиться в постель, — задумчиво сообщил профессор. — Причём для того, чтобы спать.
Она возмущённо оторвалась от него.
— Спать?
— Именно. Пока ваши трепетные признания в вечной любви не обрели полную бессвязность, и как честному Тёмному Лорду мне не пришлось бы принести вас в жертву, дабы избегнуть конфуза. Право, мисс Риаз, порой вы слишком уж сентиментальны в сонном виде. Я понимаю, что вы совсем недавно сбежали из закрытой клиники не без моей помощи и всё ещё отходите от шока, но всё же.
Кира моргнула. Она и впрямь хотела спать. И испытывала странную слабость, словно… словно…
Или это испытывала не она?
— Хорошо, я буду чёрствой и бесчувственной, — сонно пробормотала она, утыкаясь в его плечо носом. — И закончу Академию, ни разу не появившись в кабинете её лорда-ректора. Довольны?
Тихий смех.
— Посмотрите на меня.
Кира, не задумавшись ни на секунду, послушалась — и ахнула, когда он закружил её в поцелуе.
Их губы слились, и из тела Киры ушла всякая слабость. Она целовала его, как в первый раз, как в последний, и у его губ был вкус спелой черешни и ночного ветра, невозможного лета, которое они ещё не провели вместе.
… Но которое у них обязательно будет. Потому что она.
Была исцелена.