– Самое страшное, Джузеппе, что если бы сейчас она полюбила меня, если бы открыла свое сердце, признаюсь, я проявил бы малодушие и простил ей этот ужасный мятеж. Простил бы побег заключенных, и то, что она преступила мою волю, поступив по-своему… Я простил бы ей что угодно, даже измену и предательство… В ней столько страсти и отваги! Ты бы видел, как она сражалась с моими солдатами и как гордо держалась потом! И какая красота! Другой такой нет в мире…
– Довольно! – впервые в жизни Ванди позволил себе прервать своего господина. – Выпейте еще вина, граф, и идите к ней! Не ждите больше!
С этими словами Ванди поднял бокал, Монтелеони последовал его примеру, бросив на своего собеседника взгляд, исполненный благодарности, что случалось с ним нечасто. А после – все-таки помедлил, он боялся идти в конюшню, боялся увидеть ненавидящий взгляд Маринеллы, но одновременно с этим жаждал сломить сопротивление девушки, подчинить мятежную графиню своей воле, и два этих чувства боролись в нем, сражаясь в непрекращающейся жестокой битве, словно ангел и демон, но победа все ж осталась за демоном – ему помогали выпитые бутыли отличного вина и одобрительные слова Ванди, и потому граф поднялся, еще раз благодарно сжал руку своего поверенного, после чего покинул особняк и направился в сторону конюшни.
Ванди в глубине души желал, чтобы граф поскорее получил свою Маринеллу, успокоился и снова стал таким, как прежде. С его ледяным спокойствием, с его уверенностью, силой, он являлся надежной опорой в такой хрупкой конструкции бытия. А теперь помешался на этой женщине и был сам не свой! К этому же стремился и сам Монтелеони, но сердце его билось неровно, пропуская удары, когда он шел к конюшне, где держали пленницу. Что она скажет ему? Как поведет себя? Что если он не осмелится приблизиться к ней, ведь он так долго боготворил ее… Но теперь она уже не та графиня, что была во Дворце дожей, не та, что танцевала с ним на балу. Нет, теперь Республика больше не защищала ее. Теперь эта женщина вне закона, и ее жизнь больше ничего не стоит. Она не заслуживает ни его внимания, ни сочувствия, ни любви. К тому же она посмела плюнуть ему в лицо!
В темноте он наткнулся на что-то, лежащее на земле, перешагнул, потом изумленно обернулся, когда понял, что это – неподвижное тело охранника. Монтелеони опустился на землю, дотронулся рукой до шеи стража – жив. Но без сознания. Что здесь случилось? Словно обезумев, он кинулся в конюшню, распахнул двери и увидел лишь пустые стойла, а приблизившись – еще и обрывки веревок, темневшие на золотистой соломе.