— То есть она убила своего дракона? — вопрос вырвался неожиданно, но показался важным.
Владыка посмотрел с недоумением.
— Первую ипостась нельзя убить, — уверенно сказал он. — Дракон — это не отдельное существо, а часть нашей личности. Не самостоятельная, но неотъемлемая. Это как талант или черта характера. Одна из граней нашего существа.
Я подумала и кивнула. Получается пра никого не убивала? Уже легче.
— Но если эту часть запечатать, то долголетие тоже исчезнет?
— Разумеется, — отозвался Владыка. — Продолжительность нашей жизни и особенное здоровье напрямую связаны со способностью воплощаться в дракона. Закрой дракона, и…
Он запнулся, но я догадалась и закончила:
— Вы станете почти неотличимы от людей?
Дарнаэш дёрнулся и глянул возмущённо, а я поняла — да, всё правильно. Только, если так, значит наши расы ближе, чем все думали? Возможно мы даже одна эволюционная ветвь?
Впрочем, если вспомнить, что один из первых драконов взял себе человеческую девственницу, то…
Хотя нет. Продолжать тему я не стала. Вздохнула поглубже и задала другой вопрос:
— Отказаться от крыльев — это, наверное, очень тяжело?
— Это преступно!
Жар, с которым было сказано, мог опалить, но я зацепилась за другое.
— Значит, у леди Лаэри была очень высокая цель. Она была слишком влюблена.
Мы вели как бы серьёзный разговор, и ничто не располагало, но на губах вспыхнула мечтательная улыбка. Портрет пра-пра-пра — да и не вспомнить сколько раз «пра» дедушки — я помнила не хуже, чем портрет Эрилайзы, и… да, там было от кого голову потерять.
Высокий, статный, красивый… С пепельно-белыми волосами, пронзительными глазами и волевым, но при этом добрым, лицом.
Эх, будь я на месте Эрилайзы, тоже бы в своего деда влюбилась!
А в драконов с их жадностью и высокомерием — нет!
— Лина? — позвал Владыка почти злобно. Но стереть улыбку с лица всё равно не получилось.
Кое-кому мои выводы не понравились настолько, что он прошипел:
— Это не любовь, а предательство. Отступница предала и подставила нас всех!
— Да неужели? Ну забрала какой-то камень, и что?
— Это не просто камень, а реликвия!
— Вы драконы, — напомнила я с нажимом. — У вас добра столько, что одной реликвией больше, одной меньше — не обеднеете.
Кажется, Владыка собирался зарычать, но в последний момент всё же передумал. Замер, вдыхая прохладный воздух лунного сада, а потом передо мною снова возник вежливый, уравновешенный, почти доброжелательный аристократ.
— Это очень ценная реликвия, — поправился он. Слово «очень» подчеркнул. — Настолько, что ни с одним богатством не сравнится.