— Тима, почему ты так сказал? — спросила мама, нахмурив брови. В коридоре были только мы, даже неуютно стало.
Я покачал головой, не понимая, о чем она сейчас. Женщина села на скамью около стены, облокотилась о нее и закрыла глаза.
— Мам, — сел рядом, взяв ее руки в свои, — ты в порядке?
— Тима, дорогой, почему ты решил, что мы с папой не любим друг друга? — она не обращает внимания на мой вопрос, задает свой. Открыв глаза, смотрит в упор и ждет ответа. Я кивнул, хотя мне не следовало в порыве гнева такое говорить.
— Не бери в голову, я сказал лишнего, — стараюсь сгладить момент улыбкой, но мама все же со всей серьезностью смотрит на меня. Бледная и уставшая, но безумно красивая женщина передо мной, которая обладает своей внутренней силой и характером. Она научилась жить с отцом, даже, когда он выносил ей мозг, хуже, чем мне сейчас. И она его действительно любит. — Все мое детство прошло в вашей ругани между собой. Да, я был мелким, потом подростком, и вы считали, что ничего не замечаю. Но, мам, я видел, как ты плакала, когда он доводил тебя. Слышал твои слова, что «накой черт ты согласилась выйти за него». И… — я запнулся, — я знаю, что ты его вторая жена, а первая ушла, когда ты заявилась к нему мной беременная. Потому посчитал, что ваш брак всегда был тебе ненавистен, но ты не могла просто так уйти от него.
— Что ты, Тимка, — голос мамы дрогнул. Она обняла меня, крепко прижимая к своей груди. — Я люблю твоего отца, и он меня. Да, случались ссоры и скандалы, но не в тебе дело, сынок. Ты самое лучшее, что с нами произошло. А твой папа действительно был женатым, но они не жили на тот момент вместе, когда мы встретились с ним. Ты не причина, по которой мы сошлись, если ты об этом, — она улыбнулась по-матерински, выпустил меня из своих объятий. Улыбается, а слезы туманят глаза. Она их смахивает.
— Мама, — зову ее, и она поднимает голову, — та девушка, про которую я говорил дома. Она дорога мне, понимаешь?
— Да, — искренне отвечает.
— И, если я сейчас не сделаю шаг навстречу к ней – я ее потеряю, — мой голос даже дрогнул, хотя такого мне абсолютно не свойственно.
— Так чего ты сидишь тут? — она хохотнула. — Отец под присмотром, и, кстати, сынок, правильное решение все же ты принял. Мы живем лишь раз, и тратить драгоценное время на тех, кто тебе не мил, — она цыкнула, а потом снова улыбнулась. — Я поговорю с отцом и с матерью Стефы. Думаю, как мать, она должна понять свою девочку. У наших мужей часто заскоки случаются с идеями. Справимся, — кивает для убедительности.
— Спасибо, мам, — благодарю ее, затем целую в щеку и встаю. Подойдя к двери, я тихонько приоткрыл ее, чтобы краем глаза взглянуть на отца. Чувствую себя идиотом, что так с порога заявился со своим требованием отменить свадьбу. Естественно, следовало подготовить почву, а потом только наседать сверху. Отец уже спал, и мне перед ним стало совестно, что фактически довел до больничной койки. И все же Лера для меня главнее, чем контракт, который был заключен с семьей Грозных.