Однако, вечером Лай сам пришел к ней, взмыленный и злой, и пригласил Элис на прогулку. И если у девушки настроение было прекрасное и умиротворенное, стараниями Мэр, то Лай пребывал явно не в духе.
— Нет, ну это надо же! Я сам чистил эту тварь! Она ж кусается, зараза! И воняет! И шерсть с нее лезет! — жаловался парень, увлекая Элис Тохалей к озеру.
Озеро находилось на окраине поселка и славилось своей чистотой. И в этом Элис убедилась лично. Высокие березки и сосны, словно девицы-подружки жались в хороводе одна к другой, ограничивая кристально-голубую гладь воды. Птицы пели тихонечкие песни так, что заслушаешься, а вдали слышался плеск рыбы… Но Лая интересовало только несправедливое к нему отношение начальства, отчего Элис тяжело вздохнула. В конце его тирады, она робко спросила про Беркута и передала ему рассказ Мэр Таг.
— Нет, не знаю… не видел. Этот Лашка, конечно, животных любит, но людей не уважает, это точно! Я так хочу купаться! Ты не пойдешь? — сказал он, уже подойдя к самой кромке воды, ревниво выдернув листок кувшинки у самого берега, мешавший ему пройти.
Элис покачала головой.
Лай стянул с себя рубаху и с разбегу с громким плеском и уханьем кинулся в озеро.
— Эх! Хорошо! Прямо как на родине… Правда у нас песчаные берега и море, а не озеро и ил, но это тоже хорошо! Ох… чувствуется, я запомню эту практику надолго!
Элис засмеялась, вертя в пальцах травинку. Внезапно кто-то громко закричал и бросился в воду. Элис Тохалей не успела разглядеть, кто это был.
— Это мое озеро! — продолжал кричать кто-то.
— Да я и не претендую! Эй, эй…парень…ты чего?! Кулаки чешутся?! — послышался взволнованный голос Лая.
Элис поспешила к ним в воду, однако едва начавшаяся драка была уже прекращена. Лай стоял по пояс в воде, утирая кулаком рассеченную бровь, и зло косился на стоящего рядом с ним молодого паренька лет16-ти, с удивительно серебристыми волосами. Парень был явно не из сельской семьи. И шелковая рубаха и сложная прическа длинных как шелк волос говорили о том, что он вырос в городе, причем в семье аристократов.
Парень с извинениями поклонился Лаю и протянул ему руку.
— Нил Дер Налиман Картен, ельфег!
Лай, сполоснув руку от крови, протянул ее Нилу.
— Лай Талихманский, человек!
Когда рукопожатие состоялось, парень, наконец, обратил внимание на Элис. Лицо его залилось пунцовой краской.
— Я мог бы еще раз представиться, леди, но думаю, что мое имя Вы слышали. Не могли бы Вы оказать мне честь, назвав мне свое?