Чудовище приняло это на свой счет и подобралось ближе. Село и с интересом прислушалось.
Я решила продолжить, тем более, что в стрессовой ситуации мне в голову лез всякий бред.
— О, Иошинори!
Хвостатый зараза!
Спаси же меня!
От зеленой проказы!
— Гыыырррррр! — сказало чудище и радостно захрюкало, разбрызгивая вокруг явно ядовитые слюни.
Ему нравилось, когда про него слагали куплеты. А что? Когда еще про тебя балладу сложат!
— Слушает зверь,
Предвкушает он ужин!
А гад — Иошинори
Очень мне нужен!
Рядом кто-то хмыкнул. И это была не слизистая зеленая жаба. Кажется, невольно я вызвала того, о ком пела.
— Значит, гад — Иошинори? — протянули рядом.
— Ой… — я наивно похлопала глазами.
— Угум… Кстати, быстро же ты забыла про свою “магическую ветрянку”. — саркастически заметил кицунэ, весьма эффектно выглядящий под водой.
Волосы у него чуть трепало течение, хвосты тоже… Да и одеяние на нем же… Что за мужик? Другой бы в пруд в плавках полез, а этот в своем костюме самурая!
— Меня она больше не беспокоит. — буркнула я.
— Разумеется. Как только вылезешь под солнечные лучи — все прорастет. Ну скажи, неужели я настолько страшен для тебя, что ты предпочла компанию этой зеленой тва…
— Гырхрыг! — зеленая тварь грозно двинулась на своего обидчика, а Иошинори, тяжело вдохнув, взмахнул рукой.
Зверушка закаменела.
— Так что. Я жду ответ, милая…
И очень мне не понравился этот поддельно-ласковый голос.
— Ответ? — я хмыкнула, покосившись на застывшего зеленого друга. — Я не люблю каннибализм! Ты сказал, что жрешь чью-то печень… И знаешь, это наводит на определенные мысли!
Иошинори тяжело вздохнул.
— Я не такой добрый, каким мог тебе показаться… Все же я — древнее языческое божество, и знаешь, мне по статусу положено наводить страх и ужас!
— Ну вот ты и навел! Теперь-то чего хочешь?
— Я хочу?! — рыкнул Шин, начиная раздражаться. — Да ты сама же меня сейчас звала! Если тебя все устраивает в этом милом болоте, но могу благословить ваше пребывание с этой тварью на веки вечные! Ну я пошел?
Кицунэ сделал вид, что собирается испариться из моего поля зрения так же быстро, как и появился, но я вовремя сообразила, что отпускать его сейчас было бы верхом глупости. А потому пустила из глаз мутную слезу и взмолилась о помощи, обещая быть хорошей и вообще даже тапочки ему приносить.
Мужчину мои увещевания тронули, хоть и не сразу. Ломался, гад, словно барышня! Потом все же лениво взмахнул рукой, и кокон из слизи на мне медленно стек на дно, меня же взяли за шкирку и подняли наверх, к солнцу и берегу в унылых кувшинках.
***
Мы сидели в водичке. Рядом жизнерадостно квакали жабки, лягушки и где-то, я подозревала, ползали пиявки. Тут было неглубоко. Практически у самого берега.