Навстречу поднялись две женщины. Обе в простых серых рубахах, сшитых из мешковины, с коротким ежиком волос и затравленным выражением на почти одинаковых лицах.
Они были похожи друг на друга. Одна — явно мать. В общем-то, еще не старая… Но Оливер не стал бы предлагать ее в мой публичный дом и, тем более, называть «бриллиантом». А вот дочь… Я внимательней всмотрелся во вторую хрупкую фигурку и потерял дар речи.
— Мисс Элайза Бёрджесс, — с гордостью продекламировал Оливер и слегка пихнул застывшую девушку. Та села в неловком реверансе, не сводя с меня огромных глаз темно-серого цвета и пряча руки за спиной. Проклятье, а ведь и правда
Удивительная форма лица — со сглаженными углами скул, лба и подбородка. Напоминает ограненный драгоценный камень. Головка маленькая, шея тонкая и изящная. Яркие губы, выделяющиеся манящим пятном на обескровленном лице…
Далеко не каждая леди может похвастаться такими внешными данными. Надень на нищенку парик и приличное платье, чуть-чуть накорми, развесели… Дай созреть годик-другой, и получится красавица, каких мало. Половина аристократок Лондона удавились бы от зависти при виде простолюдинки из Ист-Энда.
Я сглотнул, чувствуя, как ко мне снова возвращается способность говорить. Изумление медленно переходило в раздражение. Такую дорогу проделал, и все зря! Зато тайна девственности открылась…
— Но она ведь еще ребенок… — захотелось надавать алчному Олсоппу по шее. — Элайза, сколько вам лет?
Брови последней подскочили наверх и жалобно изогнулись. Оливер ответил за нее.
— Ей четырнадцать. Но вы не думайте о возрасте! Лучше посмотрите на ее лицо, тело… Она здорова, красива и вполне сформирована!
В доказательство своих слов Олсопп подтолкнул девчонку ко мне, дернув ворот ее платья. Трухлявая ткань лопнула, обнажая хрупое, но уже округлое плечико с нежной тонкой кожей.
— Ее здесь не били, видите? Ни ссадин, ни синяков!
Конечно, не били. Здесь бьют только мальчишек. Но это не значит, что девочкам приходится легче. Элайза покраснела, ее руки рефлекторно дернулись вверх, чтобы прикрыть наготу… На полпути замерли и быстро юркнули обратно за спину, но я успел рассмотреть ярко-красные, стертые до крови пальцы. Единственный изъян в совершенной внешности.
— Ладони стерты из-за пеньки[3], — поспешил успокоить Оливер. — Заживут в мгновение ока, если дать им покой.
— Я не нанимаю на работу детей, мистер Олсопп, — холодно повторил я.
— И зря! — делец подскочил ко мне. — Некоторые клиенты готовы платить втридорога за возможность оказаться с нетронутой малолеткой!
Последнюю фразу он обронил тихо, практически прошипел, но каждый в комнате отреагировал на нее — либо расслышал, либо догадался о ее значении.