Я потянула его рубашку на себя. Я была готова. Сейчас, свободная от Церона, обретшая частичку себя, вернувшая сны, которые нас сблизили, почти счастливая.
Нет. По-настоящему счастливая.
Ни одна ночь не будет такой же подходящей, как эта. Только следующая.
— Мне нравятся твои ключицы, — пробормотал Тень, скользнув подушечкой большого пальца по тонкому изгибу. — И грудь. Интересно, если согнуть твои ножки и налить между бёдер игристого вина, я успею его выпить?
— Извращённые у тебя желания.
— Ещё и не такие.
— Я всё-таки тебя. — пробормотала я между поцелуями, и Тень с коротким смешком поцеловал меня снова. Мы опустились на постель, не переставая целоваться, и я зарылась пальцами в его волосы, никогда раньше не чувствуя такого облегчения, спокойствия, свободы. Я стала целой. Я не представляла, как безумно важно это было. Как мне не хватало тех воспоминаний — и как Тени не хватало той меня.
Он и я. Вместе.
Тень перехватил мою руку, готовую скользнуть вниз к его поясу.
— Ничего не изменилось, Дара, — прошептал он. — Я с тобой, и я не хочу тебя потерять, но ничего не изменилось. Ты уверена, что хочешь остаться?
— Я…
Я замерла, глядя ему в глаза.
Я хотела остаться. Хотела, если потом будет утро и ещё одна ночь, а потом ещё одно утро
— и жизнь, проведённая вместе. Может быть, не вся жизнь, а лишь половина. Может быть, всего полгода. Неважно.
Но вместо этого мне придётся надвинуть капюшон и выскользнуть из дворца. А следующим утром придёт время коронации.
— На твоей коронации будет жертвоприношение? — очень спокойно спросила я.
Тень покачал головой:
— Нет.
— Но ты их не запрещаешь.
— Разумеется, нет. Впрочем, я добавил одну маленькую деталь. — На его лице появилась холодная улыбка. — Те, кто ляжет в пентаграмму, сделают это только по своей воле. Конечно, преступников, приговорённых к казни, спрашивать никто не будет: им прямая дорога на алтарь. Но у остальных будет выбор. У меня есть очень хорошие дознаватели, которые будут оценивать их искренность — и запрещать им эту глупость, если тебе это важно. Или приносить в жертву того, кто их заставил. У меня богатая фантазия.
От его ледяного цинизма кровь бросилась мне в лицо.
— Это отвратительно!
— Я похож на положительного героя? Или ты предпочитаешь, чтобы всё вернулось к тому, как было при Триумвирате?
— Но… зачем кому-то приносить себя в жертву добровольно?
— Обеспечить семью. Умереть без боли. Отсрочить свою судьбу; древний обычай, когда жертва наслаждается жизнью полгода, швыряясь деньгами, а потом безропотно ложится на алтарь. Или пытается бежать, но безуспешно. Кто-то желает испытать в пентаграмме неземное блаженство, кто-то верит, что это поможет им переродиться демоном. Кто-то. — Тень пожал плечами, — просто идиот. Тебя это волнует?