Я резко вскидываю голову.
— Не поняла?
Она чмокает губами, берет чашку, оттопырив мизинец, и медленно делает глоток.
— Проблема в том, что Мал падок на бродяжек. Какими бы грязными и бешеными они ни были. — Она угрожающе щурится. — И опасными.
Раскрыв от удивления рот, я смотрю, с каким отвращением она на меня смотрит и как меняется ее лицо.
Притворство.
Все сплошное притворство.
Моя сестра не милая растерянная скромница. Она дьявол.
Она меня ненавидит. Она всегда меня ненавидела. Вот почему отец Доэрти не хотел нашей встречи. Вот почему он отправил меня к своему славному внуку. Кэт просто носит маску для Мала.
— Знаешь, вернувшись из Парижа, папа признался, что совершил ужасную ошибку, когда стало известно, что он обрюхатил американскую шалаву. Но лично я всегда хотела познакомиться со своей младшей сводной сестрой. Потом он умер, и стало ясно, что ты прискачешь за его деньгами. Я не хотела в это верить. Искренне не хотела. Даже собиралась тебе написать.
— И все же не написала, — смело смотря ей в глаза, процеживаю я сквозь зубы. — Удобно говорить, что хотела со мной связаться, но так этого и не сделать.
Я снова чувствую холод. Хочу, чтобы Мал вернулся и напитал комнату своим теплом.
Она язвительно улыбается.
— Удивительно видеть тебя сразу после его смерти.
Дыхание ускоряется, сердце сбивается с ритма. На что бы она ни намекала, все это полная чушь, далекая от правды.
— Я приехала не за деньгами, — прищурив глаза, шиплю я и молю бога, чтобы вид у меня был такой же свирепый, как хочется передать. — Я приехала посмотреть на его могилу, город, где он жил и вырос. Сделать пару снимков, чтобы смотреть на них и вспоминать, что была здесь и обрела корни. Обрела половину себя, которую не знала. Ради бога, да во мне гены незнакомого мне человека!
Она закатывает глаза и саркастично улыбается.
— Тогда почему не приехала раньше?
— Я не могла принимать такие решения, потому что была несовершеннолетней!
— Поэтому твоя мать отправила письмо моим дедушке с бабушкой с просьбой увидеть завещание? Чтобы ты могла обрести не только наследие, но и хорошую сумку от Гуччи?
Удивительно, как моя челюсть не поздоровалась с полом. Хочется придушить маму. Во всяком случае стоит. Не знаю, на что имею право, мне все равно. Не хочу его дурацких денег. Поездка планировалась не ради них.
— Послушай, я… — завожу я, но Кэтлин прерывает меня.
Она наклоняется вперед, вцепившись в мою лежащую на столе руку. Кэтлин сжимает ее до боли, ломает мне кости. Неожиданно она снова наигранно улыбается. Теперь я понимаю: обнимая меня на пороге, она действительно хотела причинить мне боль. Она похожа на девчонку, которая утопит своего старого пса, чтобы уговорить родителей на покупку нового щенка.