Завернувшись в одеяло, я нашел свою целебную отраву, пошел курить на кухню. Правда, по дороге меня отвлек мобильный. Я напрягся, увидев номер начальника службы безопасности.
Он редко меня беспокоил. Они все вообще были почти прозрачными и не докучали без особого повода даже во время выхода в люди, а уж звонить…
— Доброе утро, Ваша Светлость, простите что побеспокоил.
— Ничего, Александр, — проскрипел я. — Что-то случилось.
Мог бы и не спрашивать — понято, что случилось, но все же вежливость обязывала поддерживать разговор банальностями.
— Мы получили сигнал по каналам разведки. Я советую пропустить этот город и завтра же улететь. А лучше прямо сегодня.
Голос эсбэшника был бесцветным и холодным, но информация сама по себе вскипятила мне мозги не хуже температуры. Первое, что я ощутил — это страх и желание приказать готовить самолет для вылета, но почти сразу на его место пришло возмущение.
— Это невозможно. Сегодня у меня выходной, а завтрашние встречи просто невозможно взять и отменить.
— Речь о вашей безопасности, Андрей Дмитриевич. Я настаиваю.
— Это не в первый раз. Кто там? Антиглобалисты? Они безобидные. Ну максимум зеленкой обольют. Ты меня прикроешь. Нет, я остаюсь, и все встречи проводим согласно плану.
На том конце провода повисла пауза. Я почти слышал, как скрипят мозги безопасника.
— Хорошо, но советую вам не покидать отель, — выдал-таки он.
Я выдохну. Если бы дело пахло керосином, он бы настаивал.
— Но я в любом случае обязан поставить в известность Его Величество и Стефанию Марковну, — добавил Александр.
А вот это плохо, конечно, но неизбежно. Правда, за Стеф я еще мог похлопотать.
— Да, конечно, я понимаю. Только Стефания в отпуске. Не думаю, что есть смысл ее беспокоить.
— Да, пожалуй, — согласился он.
— И Марианне ничего не говорите. Не нужно ей психовать. Хорошо?
— Вы здесь главный, Андрей Дмитриевич, как прикажете.
Я хмыкнул. Забавно, что главным я являлся исключительно в отсутствии рядом моего отца и Стеф. Хорошо еще, что пока Мари мной не командует.
Мы попрощались, и я таки сунул в рот сигарету, прикурил. Дым скреб горло, перемешиваясь с соплями, не принося удовольствия, но я упрямо продолжал затягиваться. Привычка брала свое. Или я просто нуждался в мифическом спокойствии, которое мог принести дым. Раньше ведь успокаивало.
Наверно, так и с Мари. Вроде бы уже и не было смысла с ней ругаться, быть сволочью, но я не мог выйти из образа вонючего дерьма.
Мысли о ней отвлекали лучше сигарет.
Хорошо, что мы помирились, и она не такая отвратительная, как я. Даже не стала пытаться добивать меня лежачего из мести. Наоборот, хлопочет, помогает, волнуется. Чертовски добрая и милая.