Она должна скрывать от людских взоров то, что возбуждает страсти. Мы ответственны перед ближними за то, как воздействуем на них своей внешностью, да и себе мы можем немало повредить, привлекая похотливые или завистливые взгляды и возбуждая этим собственные страсти. Кроме того, скромная одежда делает человека незаметным в толпе и тем помогает ему сохранить молитвенное внимание.
Когда человек показывается людям обнажённым, он показывает свою животную природу и скрывает духовную — образ Божий. А есть одежда, которая раскрывает образ Божий в человеке, — это облачение православного духовенства. Большая честь носить его, но священный сан сугубо требует от человека и внешнего благочестия, и внутреннего хождения перед Богом, чтобы он не уподобился окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты (Мф. 23, 27).
Ряса — облачение ангела, и тяжело человеку во плоти нести облачение бесплотного. Чёрный цвет её — цвет смерти, небытия; человек, надевающий рясу, должен исчезнуть для всего земного и ожить для духовного и вечного. А скроена ряса так, что человек, в неё одетый, становится иконой, образом ангела; два рукава — как два крыла.
Благоговение перед тайной
Для большинства из нас, получивших в детстве атеистическое воспитание, привычно совершенно по-разному относиться к тайнам человеческим и к тайнам природы. О природе мы думаем, что любую её тайну хорошо бы узнать, лишь бы только это не принесло слишком много неприятностей. О человеке мы так не думаем, мы уважаем его желание и право что-то от нас, а может быть, и от всех утаить. Для православного сознания тайны природы — это тайны Божии, и к ним следует относиться с ещё большим благоговением.
Есть что-то, что Бог хочет нам открыть и открывает без нашего вопрошания, без нашего исследования. Есть что-то, что Он благословляет исследовать. Но есть то, что навсегда должно быть от нас скрыто, и мы должны с благоговением отступить перед Божией тайной. На примере человеческих отношений это очень понятно.
Мужчина познает женщину. Но совершенно по-разному познают женщину её законный муж, гинеколог и насильник. Если в первом случае жена с благоговением и любовью раскрывает себя мужу и он так же, с благоговением и любовью, приступает к ней (я имею в виду то, что должно быть, а не то, как оно зачастую бывает), то муж познаёт свою жену истинно, то есть совершается акт истинного познания. Во втором случае, когда врач осматривает своего пациента, он тоже нечто познает, но, очевидно, совсем другое. Наконец, насильник совершает ложное познание, и по существу он не познает ничего, а только губит свою душу.