Вернувшийся Шеймас окинул ее хмурым взглядом и взял курс к покрытому «рыжиками» низкому холодильнику. Вынув оттуда что-то напоминающее палку колбасы, он взял нож и принялся нарезать это кусками. Мари молча наблюдала за тем, как Шеймас ссыпает неизвестный ей полуфабрикат в раскаленную сковороду, солит и поливает маслом. Помешивая заурчавшее блюдо, он заговорил:
— Наши отцы дружили. Мой часто гостил в Палалии, где и познакомился с моей мамой. Она была из придворных. Короче, никем. А он в то время уже был женат на Тальине, всяко пытающейся забеременеть. Конечно, когда он принес в дом новорожденного ребенка и заявил, что это его сын, она взбесилась. Наверное, Тальина возненавидела палал уже тогда. И хотя в ее жизни появилась радость — родной сын, вскоре судьба нанесла ей еще один удар. Она отправилась в Палалию, чтобы поздравить друзей мужа с рождением дочери, а Вселенная запечатлела эту самую дочь с ее любимым Лу.
— И что в этом плохого? — недопонимала Мари.
— Как что? Одна палал увела у нее мужа, другая — сына.
— Твоя мама умерла при родах. И твой отец не бросал Тальину ради нее.
— Зато всегда напоминал о том, как горячи женщины палал и холодны опретки, — пояснил Шеймас. — Не знаю, виновна ли Тальина в ненависти, на которую имела право, но это завело ее слишком далеко. — Он снова помешал дымящееся блюдо. — Мы с Тальиной терпеть друг друга не могли, часто ссорились, она подставляла меня, я надсмехался над ней. Это была открытая война, а десять лет назад я узнал о ее скрытой стороне. Уже находясь на смертном одре, отец передал мне одну очень важную вещицу. Накопитель электронной памяти.
— Флешку? — уточнила Мари.
— Можно сказать и так. Разница между известными тебе флешками и нашими накопителями в том, что последние нельзя отформатировать и уничтожить. Они не просто долговечны, они вечны. Пластины изготовляются из особого сплава древнейших пород, собранных в разных уголках Вселенной. Ученые Междумирья — лучшие изобретатели. — Шеймас отключил плиту и разложил еду по двум тарелкам. В одну он положил вилку и протянул Мари.
— Спасибо, — любезно поблагодарила она, не впечатленная ни обстановкой комнаты, ни готовкой Шеймаса, ни запахом ужина. Но голод брал верх над брезгливостью, и Мари решила поесть. Медленно жуя резиновый кусок мяса с довольно дурным вкусом, она смотрела, с каким аппетитом уплетает еду Шеймас, и надеялась, что она не превратится в такую же дикарку. — Что это? — спросила Мари, кое-как проглотив пережеванный кусок.
— Бычий член, — ответил Шеймас, закидывая в рот еще.