– Тебя, – Жозефина по-детски прижала сложенную в кулак руку к губам, закусила палец и прикрыла глаза.
Баттлер скосил глаза и смотрел на неё некоторое время. Жозефина была хрупкой, как стекло. И такой же твёрдой, как лёд. Это странное сочетание колкости и чувственности зачаровывало.
Баттлер отвернулся и опять посмотрел в окно. Перед глазами встало лицо Дэзире – такое, каким оно было шестнадцать лет назад. Она и сейчас была красива, но тогда казалась по-настоящему хрупкой. Какое-то время он даже думал, что встретил ту самую часть себя – и, уже когда они стали супругами, понял, насколько ошибся. Это был не алмаз, а всего лишь стекло. За это он ненавидел её всем сердцем – ненавидел до сих пор, почти не вспоминая о том странном ощущении законченности, которое обретал с ней когда-то. Теперь история повторялась, и вопреки всему, что он наговорил три дня назад, Баттлер боялся, до смерти боялся ошибиться. Он знал себя достаточно, чтобы представлять, как опасны бывают эти самые решения, принятые в один миг. Они не раз уже разрушали и чужие жизни, и его собственную. Ещё не поздно было отказаться, отпустить Жозефину, простив ей этот нелепый долг. Сто двадцать тысяч… Дэзире в месяц тратила больше. И что с того, что деньги не принесли плодов. Девочка была хороша, но проститутку с гладким и нежным телом можно было снять и за меньшие деньги. Если бы он хотел всего лишь проститутку…
Баттлер чуть потянул Жозефину, желая уложить себе на грудь, но та крепко вжалась в своё уютное гнёздышко и шевелиться не хотела. Кажется, она спала.
Рон всё же подтянул её чуть повыше, поймав недовольный мурлыкающий стон, и уткнулся носом в пушистый затылок.
Жозефина пахла мятой. И ещё немного корицей. Баттлеру внезапно невыносимо захотелось стиснуть её и прижать к себе с такой силой, чтобы их тела соединились под прессом в одно.
Рон осторожно поправил упавшую на лицо девушки прядь волос и замер так, придерживая второй рукой её плечо. Прошло совсем немного времени, и он тоже уснул.
Приём медленно превращался в кошмар. И дело было не в том, что Жозефина тяжело переносила такие мероприятия. Она вполне привыкла выстаивать по несколько часов за бесполезными разговорами, поддерживая в свете честь семьи. Однако тогда на неё не смотрели как на любопытную зверушку, привезённую из дальних стран. В центре внимания она была почти всегда – но взгляды эти были умеренно восхищёнными и исчезали сразу же, едва ей стоило обернуться.
Теперь всё было иначе. Она чувствовала себя товаром, выставленным на продажу. Среди гостей было достаточно много и мужчин, и женщин, пришедших в сопровождении профессионального «эскорта». Однако потому ли, что она была в этом обществе новенькой, или ещё по какой-то причине, никто из других компаньонок не удостаивался такого внимания, как она. Взгляды мужчин откровенно ощупывали её фигуру под длинным узким платьем. Проходя мимо они спокойно могли скосить глаза и прицокнуть языком.