— Так ты знал? — снова начинает кричать сестра.
— Мария я узнал об этом за пару минут до того как вышел из дома… но сейчас не об этом, — опережаю я ее, так как она уже открыла рот чтобы что-то сказать, — Ты сказал мне, что слушание будет в среду.
— Возможно я ошибся, ты же видишь сколько у нас сейчас работы.
— Нет, — усмехаюсь я, — Ты сказал это специально. Ты знаешь, что я улетаю в конце недели, и ты специально соврал.
— Дэвид, он просто ошибся, — заступается за него мама.
— Не в этот раз, мам.
Все мое прекрасное настроение улетучилось по щелчку пальца.
— А я еще поблагодарил тебя, какой же я придурок, ничему жизнь не учит.
— Все, на сегодня хватит! Все марш спать! — указывает он на лестницу.
— Зачем ты это делаешь? А совесть тебя не мучает?
— Видимо нет, — отвечает сестра.
— Мария! — сердито произносит отец.
Я стоял к ней спиной, но уверен, что сейчас она закатила глаза и сложила руки на груди.
— Иди спать! — настаивает отец.
— Как-нибудь сама решу, что мне делать, можешь пойти проконтролировать Сару, — уходит она.
— Ты только то самостоятельно вставил себе палки в колеса и упал на самое дно в глаза Марии, — с презрением смотрю на него, — Но я надеюсь, ты сможешь восстановить свой авторитет. Как бы ты не предал меня, ей ты не сделал ничего плохого.
Я подымаюсь по лестнице и уже собираюсь скрыться из виду, но его фраза заставляет меня остановится.
— Вам обоим нечего там делать.
— Представим, что я этого не слышал, — смотрю я на него, — Спокойной ночи, мам.
— Спокойной, — шепчет она.
— Я серьезно, Дэвид. Вам не зачем туда идти, уж тем более Марии.
— Я понимаю, что ты беспокоишься о ней, — спускаюсь я ниже, — Но не нужно притворяться, что ты переживаешь за меня.
— Ты мой сын, чтобы между нами не происходило.
— Я был твоим сыном, — тыкаю я ему в грудь, — Пока ты не обманул меня! Я был твоим сыном, пока ты не стал шантажировать меня! Я, черт подери, был твоим сыном, пока ты не выгнал меня из дома!
— О чем он, Хуан?
— Я был твоим сыном до того самого момента, когда в телефонной трубке услышал фразу: "Сам заварил эту кашу, сам и расхлебывай". После нее он исчез, растворился, — к горлу подступает ком, — Потому что ты бросил меня и предал, оставил одного без какой-либо помощи в совершенно чужой мне стране!
— Прекрати, — цедит он.
— Нет, папочка, — усмехаюсь я, — Пусть все знают кто ты на самом деле.
— Хуан, что происходит? О чем он говорит?
Я знал, что все это игры отца. Знал, что мама даже не догадывалась, что он строит за ее спиной.
— Твоя игра закончилась, — смотрю уверенно ему в глаза, — И ты проиграл.