— За стену — это уж ты сам. Я туда не пойду, там защита сильная.
— Что ж, кое-какие мысли у меня есть…
* * *
Наступило воскресенье, а это значит, что после чумовой недели я, наконец-то, мог выспаться. Ни школы, ни каких-либо других дел на утро не предвиделось, так что я со спокойной совестью дрых до двенадцати. Поев, я уже хотел плюхнуться на диван и посмотреть, что показывают по телевизору, но потом вспомнил, что на завтра надо учить уроки, да и программу следует наверстать как можно скорее, ибо до экзаменов рукой подать. А ещё сегодня предстояло идти в гости к Степану. Я не хотел идти: ушибленные пальцы на ноге распухли, и шевелить ими было больно. Самое лучшее — держать ногу в покое, пока не пройдёт. Вот только встреча эта была очень важна для нас с братом.
Едва я сел за книжки, как меня начало давить тревожное чувство. Я несколько раз подходил к окну и подолгу глядел во двор. Там квасила какая-то компания. Потом наблюдал за наркоманом, который искал закладку, потом какой-то мужик занялся ремонтом своего древнего автомобильчика, напоминающий четыреста третий «Москвич».
В последние дни я часто таращился в окно, ожидая неизвестно чего: то ли полиции, то ли бандитов, или, наоборот, какого-то чуда, которое вытянет меня из этой трясины. Но чуда не предвиделось, и, как я ни старался не пасть духом, с оптимизмом смотреть в будущее не получалось. Проблемы наваливались нескончаемой чередой. Некоторые удавалось решить, но на их место приходили другие и висли на шее тяжёлым бременем.
Когда я вчера вернулся домой, мои руки, одежда, лицо были покрыты засохшей кровью. Опять пришлось резать людей. На этот раз военных — гвардию, которая по несчастливому стечению обстоятельств напала на меня на базе. Не скажу, что испытывал с этим трудности. Я давно сломался — ещё на войне. Я мог спокойно делать то, от чего других вывернуло бы на изнанку. И всё же было неприятно. Иногда накатывало отвращение: к самому себе, к людям, к миру, который вынуждал снова и снова пачкать руки в крови, а взамен лишь плевал в душу или пытался раздавить, словно кухонного таракана.
Иногда мне казалось, что я — психопат. Но психопаты не испытывают жалости, а я испытывал. Даже тех ребят, которых вчера пришлось порезать, было немного жаль. Самую малость. И всё же я не помещался в те рамки нормальности, которые предъявляло общество. Именно благодаря этому Денис и решил, что я больше всего подхожу на роль мстителя, а я получил шанс начать жизнь заново. Но какую жизнь? Полную страхов и невзгод? «Нет, — думаю, — я выберусь из этой задницы. Во что бы то ни стало, выберусь. Если опустить руки, мир тебя сожрёт. А я же не хочу этого, да?»