Вода уже доходила до колен — подол намок и прилип к ногам. Нен-Нуфер смочила кровавое пятно и принялась, что есть мочи, тереть ткань. Платье успеет просохнуть — ладья Амона еще очень высоко. И Нен-Нуфер с мольбой простерла к солнцу руки, прося Бога не ускорять свой бег на Запад, чтобы она дольше могла не возвращаться в храм.
Нен-Нуфер с трудом сделала еще шаг. Ноги увязали в мягком иле, но вода мягко ударялась о живот, унося с собой боль и тревоги. Нен-Нуфер стояла с поднятыми к небу руками, как тогда на крыше, когда осмелилась вместе с Божественным приветствовать Осириса, вновь родившегося на свет из хаоса ночи. Она молилась за Пентаура, чтобы Боги направили его на верный путь. Она молилась за фараона и царицу, чтобы в этом году они родили Кемету наследника. Она молилась за царевича, чтобы тот не корил себя за оскорбление Великой Хатор. Она молилась и за себя, чтобы Богиня дала ей силы начать новую жизнь в Фивах и позабыть пески вокруг гробницы фараона Менеса. И вдруг кто-то поднял ее над водой и, дотащив до тростника, бросил лицом в ил.
— Я постараюсь спасти сандалии.
Она узнала голос. Он принадлежал стражнику. А вот и сам он по пояс в воде и через миг опять рядом. Нен-Нуфер вытерла ладонью грязное лицо. Он виновато улыбался.
— Прости, воды Реки унесли твои сандалии, но я не знал, чем еще швырнуть в крокодила после того, как промахнулся кнутом. Разве не знаешь, как опасно купаться одной. А если бы меня не оказалось рядом…
— Но ты оказался рядом.
Стражник отвел глаза.
— Я молилась, и Великая Хатор послала тебя ко мне, чтобы ты спас меня во второй раз, — она благодарным жестом коснулась его плеча. — Я никогда не забуду этого.
— Никто не посылал меня. Я следил за тобой. Вместо того, чтобы работать.
Стражник отвернулся к спокойным теперь водам.
— Не говори так. Нас всех посылают друг другу Великие Боги. Однажды Великий Пта послал к реке своего жреца, чтобы вытащить из реки младенца. Сейчас меня спас ты, и я хочу знать для кого просить милости у Великого Пта.
— Проси ее для Кекемура, хотя он и так уже наградил меня встречей с тобой. Как зовут тебя?
— Нен-Нуфер.
— Я не видел тебя раньше на работах, иначе бы запомнил твои волосы.
Нен-Нуфер опустила глаза, вновь пожалев, что Великие Боги не одарили ее черными волосами и миндалевидными глазами, а заключили ее кеметскую душу в чужеродную плоть.
— Я здесь впервые. И если мы будем продолжать вот так сидеть, то я не успею собрать и колоска, и Великий Пта подумает, что зря позволил тебе сохранить мне жизнь.
Слова и улыбка давались с трудом — Великая Богиня явно прогневалась на нее за царевича и нежелание возвращаться в храм.